Генерал промолчал, а затем внезапно двинулся вперёд. Профессор последовал за ним.
— Иван! — подал голос Клименко.
— Без приказа ни с места! — ответил генерал.
Они стояли в трёх шагах от могучего зверя, и рассматривали его.
Штейнберг поразился, сколь совершенным было это существо. Пропорции тела, форма, блеск чешуи, мощные мышцы, огромные, сейчас закрытые глаза… Сверкающие крылья, плотно сложенные на спине… Золотой гребень вдоль позвоночника и основания хвоста… Перед людьми лежал самый гармоничный, самый прекрасный хищник из всех возможных. И невозмоэжных тоже.
— Художники были далеки от истины…
Генерал быстро взглянул на профессора, и отвёл взор. Они стояли уже около минуты, когда дракон, наконец, открыл сапфировые веки, и чуть приподнял грозную голову. В глубоких зелёных глазах пылало пламя могучего разума. И страха.
— Товарищ генерал…
Голос дракона прогремел, как отдалённый раскат грома. Низкий, с рокотом, он мог принадлежать лишь невероятно могучему существу.
— Товарищ генерал… Это я? Скажите что это сон, молю вас! Пожалуйста!
Тихонов сжал зубы.
— Окинава… Вы понимаете меня? Вы всё ещё Окинава?
Дракон чуть приподнялся.
— Да. Я капитан Окинава Хамсин… Вернее, был, до недавнего времени… — пришелец потрясённо осмотрел свою когтистую лапу. Потом перевёл взгляд вниз, рассматривая сверкающую золотую грудь, мощную мускулатуру, могучие ноги с огромными когтями…
— Я дракон?! Я — дракон! Нет! НЕТ!!! Как это может быть?! Как?!!!
Он резко вскочил, попытался шагнуть, но упал. В рычании Окинавы уже не было ничего человеческого.
— Кто это сделал?! КТО?!!! Я убью их! Я разорву их на части, и выпью кровь! Я высосу мозг из их черепов! Разорву крылья! Раздавлю голову!
Глаза Окинавы загорелись, словно зелёные прожекторы. Люди невольно отступили на пару шагов.
— Капитан, успокойтесь! Это приказ! — крикнул Тихонов. Дракон замер.
Медленно повернув голову к людям, он долго смотрел на них.
— Слушаюсь, товарищ генерал. — в голосе не было ненависти. Но когда глаза Окинавы повернулись к кораблю, в них отразилось такое выражение, что по спине Тихонова пробежали мурашки.
«Надеюсь, он сумеет обуздать в себе зверя…» — подумал офицер. Тем временем Штейнберг приблизился, и несмело протянул руку.
— Капитан… Можно вас потрогать?
Дракон вздрогнул.
— Конечно, товарищ Штейнберг. — в голосе прозвучала странная тоска.
Человек положил руку на плечо дракона, и чуть не отпрыгнул.
— Тёплая! Вы теплокровный?!
— Вероятно.
Профессор провёл руками по чешуе, ощутив, как при малейшем движении там напрягаются стальные тросы мышц.
— Невероятно! Мистика! Окинава, что вы чувствуете?
Подошли остальные офицеры. Клименко курил. Теперь все курили.
— Я не уверен, профессор. Всё стало иначе. Я ощущаю странные запахи, какие-то волны… И сила, профессор! Я силён как… как…
— Дракон. — невесело пошутил Тихонов.
— Да. Значит, я пришелец?
— Увы, капитан. Однако, с другой стороны это великолепно! Вы стали человеком за эти годы, и теперь мы сможем с вашей помощью привлечь поддержку вашей страны! — Штейнберг со счастливой улыбкой продолжал изучать Окинаву.
Тот надолго замолчал. Тем временем Федотов вызывал вездеход из центра, и докладывал обстановку. Клименко продолжал молча курить, не сводя взгляд с дракона. Солдаты вполголоса обсуждали невероятное событие, то и дело вступая в споры. Генерал, скрестив руки на груди, смотрел на Окинаву, и думал.
— Что вы намерены предпринять теперь, товарищ генерал? — спросил бывший пилот. Он сумел встать, и теперь возвышался над людьми на весь свой четырёхметровый рост. Длина тела достигала шести метров, хвоста — трёх. Могучие крылья были сложены, и Штейнберг не мог судить об их размахе. Хотя…
— Окинава, вы не могли бы расправить крылья? Мне хотелось бы осмотреть их.
Дракон кивнул, и с хлопком раскрыл колоссальные сапфировые крылья на всю семнадцатиметровую ширину. Люди невольно пригнулись. Генерал вполголоса выругался, Клименко вновь уронил сигарету. Профессор тоже был потрясён. Как и дракон, впрочем.
— Я могу летать?… — несмело спросил он Штейнберга. Тот водил руками по перепонке, чувствуя каждую жилу. На ощупь перепонка была холодной и жёсткой, как брезент.
«Правильно. Организм не станет отапливать столь большую площадь… Шершавая поверхность, как кожа акулы, но блестящая, как зеркало… Отражает лишнее тепло летом, аккумулирует зимой. Он даже более совершенен, чем кажется…»
— Не знаю, капитан. Вы размером с истребитель, и весите, наверно, не меньше. С другой стороны, зачем тогда крылья?..
Окинава помолчал.
— Товарищ генерал, разрешите попробовать? Я всю жизнь мечтал…
Тихонов встрепенулся, выходя из пост-шокового транса.
— Летать?.. Конечно, капитан. Попробуйте. — генерал с трудом усмехнулся.
— Только не улетайте далеко.
Дракон улыбнулся, и посмотрел в грозовое небо. В глазах возникло странное, возвышенное выражение. Могучие крылья напряглись, перепонка моментально превратилась в туго натянутую мембрану. Тело сгрупировалось, и словно увеличилось — такая мускулатура проступила из под чешуи. Люди поспешно отбежали на несколько метров.
Дракон взмахнул крыльями. Раз, другой… Ветер приподнял его над травой, но не больше. Окинава с удивлением осмотрел крылья, сложил их, развернул вновь. Мощно взмахнул. Крылья превратились в смерч, подняв тучу пыли и земли. Дракон метнулся в небо громадным прыжком, всё наращивая частоту взмахов. Потрясённые люди смотрели, как гигантский зверь пронёсся над землёй, и взмыл в небо. Скорость увеличивалась с каждой секундой. Крылья стало трудно различить — они превратились в два сверкающих облака по сторонам дракона, словно пропеллеры. Окинава развернулся почти на месте, и промчался над периметром, как истребитель. До людей донёсся громовой рык, в котором слышалось ликование.
…Дракон творил в воздухе невероятные вещи. Никакой самолёт не осилил бы и доли тех фигур, что раз за разом проводил Окинава. Он завис на месте, а затем рванулся вперёд, наращивая скорость. Загремел рассекаемый воздух, дракон закричал от сознания своей силы. Скорость достигла семисот километров в час.
Приняв горизонтальное положение, и, продолжая наращивать скорость, дракон стал поворачиватся вокруг продольной оси, фиксируя каждое положение. Затем он внезапно остановил крылья, сложил их, и понёсся по инерции, вращаясь в трёх плоскостях одновременно. Не дожидаясь потери скорости, вновь распахнул крылья, и спикировал к земле.
