Тут же широкими шагами вошел Кальфус-Меделл, крупный мужчина в расцвете лет, с первыми зачатками ожирения на талии и подбородке и профилем, похожим на носовой таран одного из крейсеров линейного флота Пацификус, что кружились на орбите высоко в небесах. Весь в синих и пурпурных шелках, он двинулся прямо к кафедре, не переставая говорить пронзительным голосом:
— Мои дорогие Арбитрес! Самые ранние вести, которые я получил, гласили, что офицер, ставший мишенью этого злодеяния, выжил. Прекрасная новость, самое то, чтобы смягчить ужасающие известия о том, что такое нападение вообще произошло. Я ехал в улей Константа, когда услышал об этом, и прибыл ради аудиенции с вами, как только смог. Прошу прощения, что это заняло столько времени.
Это мы позволили тебе прийти на аудиенцию, хотела сказать Кальпурния. Кальфус-Меделл остановился, поставив одну ногу на край кафедры, но Дворов, похоже, решил это проигнорировать.
— Атака оказалась безуспешна, многоуважаемый Кальфус из Меделлов. Арбитр-сеньорис Кальпурния получила легкие травмы, но, как видите, уже выздоровела и вернулась к активной деятельности.
Кальпурния кивнула. Она заметила удивление на лице аристократа и поняла, что тот, увидев ее должностную форму, принял ее за охранницу Дворова. Потом удивленное выражение сменилось на одобрительное. Глаза у Халлиана были зоркие, глубоко посаженные, и явно оценивали ее, подтверждая мнение, которое у Кальпурнии уже сложилось на основании данных из досье. Кальфус-Меделл мог быть помпезен, но не глуп.
— Арбитр-сеньорис, — он поклонился. — Позвольте мне выразить свое облегчение. Я не был связан с тем… беспокойством, которое совпало с нападением, но, будучи Распорядителем Вигилии в Босфорском улье, я чувствовал ответственность за полученные вами раны.
— Ценю ваше участие, сэр, но эти раны были несерьезны и быстро прошли. Неудавшийся убийца погиб от моей руки, и мы идем по его следу. Кто бы ни стоял за нападением, он будет найден, в этом я могу вас заверить, и Арбитрес не потерпят никаких новых «беспокойств».
— По пути сюда я заметил перемены, — сказал Халлиан, когда Дворов спустился с кафедры. Несколько удивленная Кальпурния пошла следом за ними к дверям, отставая на шаг. — На каждом подходе к Августеуму — пост Арбитрес, по всем улицам — патрули. Надеюсь, это не подорвало вашу способность контролировать остальной улей и область вокруг самого Собора?
— Специфика нашей оперативной деятельности должна оставаться делом Арбитрес, господин посол от Меделлов, — ответил Дворов. Двое мужчин слегка свернули в сторону от дверей. Кальпурния повернулась и ускорила шаг, чтобы догнать их. — Но я бы не стал предпринимать никаких действий, которые поставили бы под вопрос нашу возможность защитить закон и порядок Императора и святой Мессы. Установлением контроля над ульем лично руководит арбитр-сеньорис Накаяма, а он имеет превосходные навыки в данной области. Для большей бдительности во все края системы, что находятся под юрисдикцией Арбитрес, разосланы делегации. А арбитр Кальпурния, нисколько не замедленная травмами, приступила к службе на неделю раньше, чтобы возглавить охоту на тех, кто спланировал нападение. Она еще незнакома с нашей системой и ее обычаями, но обладает безупречными репутацией и послужным списком, а кроме того, поддержкой от меня и арбитра Леандро. Не думаю, что охота будет долгой, уважаемый Кальфус из Меделлов.
Они замедлились у выхода на лестницу. Халлиан бросил на нее еще один цепкий взгляд.
— Одна добрая весть тянет за собой другие. Вы живы, достойная леди арбитр, да к тому же здоровы, да и ко всему прочему преследуете своего врага с рвением, которым я могу лишь восхититься.
Они с Дворовым повернулись и двинулись прогулочным шагом под новым углом, и дезориентированной Кальпурнии опять пришлось догонять их.
— Мне неудобно поднимать эту тему, достойная леди арбитр, — сказал Халлиан, — но плечи мои обременены обязанностями, которые требуют этого, — он прервался, чтобы дать Кальпурнии время ответить, но когда та просто молча посмотрела на него, лорд нахмурился и продолжил. — Несмотря на то впечатление, которое вы — и я вас вполне понимаю — получили за свое краткое пребывание здесь, время перед Мессой святого Балронаса и Сангвиналой свято и обладает большим значением. И, как я понимаю, Судьи Адептус могут преследовать свою добычу таким образом, который, как бы это выразить… — Кажется, я понимаю, куда вы клоните, лорд Кальфус-Меделл. Я знаю, что я совсем новичок в этой системе и не знаю многих деталей местного протокола. Уверена, что уже сделала дюжину небольших нарушений, просто разговаривая с вами, — она заметила, как на лице лорда мелькнуло довольное, самоуверенное выражение, прежде чем он спохватился и стер его. — Но я знаю и то, что вы пропустите их, так же, как я сделаю все, чтобы выследить убийц без всяких беспорядков, которые могли бы нарушить ход фестиваля. У нас одна цель, сэр. Празднование веры в нашего Императора и уничтожение любых угроз его единым и законопослушным владениям. В чем мы можем друг другу противоречить?
При этом Халлиан улыбнулся, и Кальпурния немного расслабилась.
— Мне почти стыдно признаться, что я в чем-то сомневался, многоуважаемая арбитр, — сказал он. — Я невероятно рад возможности насладиться вашим приятнейшим обществом даже на столь краткое время, которое позволяет довлеющий над нами обоими долг. Вы облегчили мне душу, заверив, что ничто нас более не потревожит. Если все будет мирно и спокойно, то я гарантирую, что Сангвинала продемонстрирует вам настоящее гостеприимство вашего нового дома самой великолепной церемонией, которую вы когда-либо видели!
Он начал поворачивать к выходу. Дворов остался на месте и едва заметно кивнул, сигнализируя Кальпурнии следовать за ним. Дальнейший этикет был ей знаком: важного гостя надо эскортировать к выходу, чтобы у него не возникло ни малейшего чувства, что его отсылают. Она прошла рядом с лордом Халлианом мимо двойного ряда стражников в униформе, а потом увидела то, что ожидало их в холле, и встала как вкопанная. Рука метнулась к оружию и остановилась, когда Халлиан спокойно подошел к чудовищу, которое возвышалось среди колонн густо-желтого дневного света, льющегося из высоких окон.
Сервитор-телохранитель был на голову выше Халлиана, а Кальпурния, даже со шлемом и всем прочим, едва достигла бы ростом семейного герба, изображенного на его нагруднике. Плоть, виднеющаяся между аугметическими пластинами и кабелями, имела болезненно-бледный, неестественный вид, характерный для мышц, выращенных в чане и усиленных генетическими и гормональными стимулами, а не тренировками и реальным использованием. Клонированная кожа и покрытая филигранью броня скользко блестели от благоуханного масла. Но, когда Кальпурния заставила себя приблизиться, то почувствовала под пряным ароматом тот же запах, который издавали почти все сервиторы — запах свежевымытого больничного коридора, обеззараженного и все же отчего-то вызывающего тошноту. Щель для обзора в его вычурно украшенном золотом забрале была затемнена, поэтому нельзя было сказать, куда оно смотрит.
