Ещё бабушка успела запечь треску с картошкой, помидорами, перцем, чесноком и специями. Та получилась такой сочной и ароматной, что слюна наполняла рот быстрее, чем я успевала её глотать.
Ну, и куда же без селёдки под шубой? Этот салат тоже готов, хотя аппетита у меня никогда не вызывал. Правда сейчас я так проголодалась, что с удовольствием бы запустила ложку в нагромождение свёклы, картошки, моркови…
На кухню забрать заказ вошла Анна — старшая из моих сводных сестёр, и единственная в этой семье, кто никогда не вытирал об меня ноги. Её блузу с короткими рукавами-фонариками облегал дамастовый лайбл — короткий жилетик, такой же, как у Либушеньки, только попроще. Шёлковые нити разукрасили его цветочками и листиками, бисеринки добавили блеска, а букетик из тряпичных бутончиков в светлых локонах смотрелся вишенкой на торте.
— Ярочка, что случилось? — белокурая красавица обеспокоенно провела рукой по моей спине. — Ты так поздно вернулась, с подружками заигралась?
Я кивнула и постаралась больше не всхлипывать. Рассказывать о том, как заблудилась, не хотелось. Анна хорошая подруга, но говорить при бабушке уж точно не стоит, она меня выгораживать не станет, всё сыночку расскажет, а если узнает отчим, без розог гарантированно не обойдётся. При маме он никогда меня не бил, но после того как…
Дверь скрипнула, соседский мальчишка притащил взбитое масло: у нас самих на всё про всё рук не хватает, так что отчим обеспечивает занятостью и его семью. Отец у нас на конюшне работает, лошадок постояльцев обихаживает.
— Чё, Ярка-доярка, ревёшь? — ухмыльнулся пацан, будто его собственная сестрёнка — королевна и коровье вымя никогда не трогает. — Правильно! Аминка сказала, у тебя в лесу со страху чуть кукушка не улетела.
— Гостек, ты это о чём? — бабушка повернулась к порогу, перестав перчить куски рыбного филе.
— Так она ж потерялась! — с готовностью выдал меня мальчишка. — Её девчонки часа три всем табором отыскать не могли, потом визжала, как резанная, вот и разыскали. Лепетала, что её волки чуть не загрызли.
— Неправда! — возмутилась я, бросив взбивать яйца. — Всего один волк! И я просто испугалась, он даже не гнался за мной… — мой голос оборвался, будто срезанный кухонным ножом.
Или гнался? Ничего не понимаю…
Меня внезапно снова как-то нехорошо повело. Голова закружилась, руки вцепились в край столешницы, потому что ноги держать перестали: всего на какое-то мгновение, но я чуть не грохнулась, испугав Анну, которая спешно шагнула ко мне.
— Ты чего это, солнышко? — заглянула она мне в лицо с тревогой.
Ну, а я неприязненно покосилась на Гостека.
Кошмар какой, не хватало ещё так подставиться перед этим придурком… он же на всю Нова-Затоку прославит…
— Несносная девчонка, ты что заблудилась? — дорогая бабуля вытерла руки о передник и схватила меня за плечо.
Я выдернулась.
— Отстаньте! Не ваше дело!
— Ах, ты ж, зараза, ещё огрызается! — наступала она. — Ну, погоди, Войтех узнает — такую взбучку огребёшь!
Стиснув зубы, я продолжила браздать венчиком в миске.
— Ярочка, почему сразу не сказала? — Анна ласково посмотрела на меня.
— Потому и не сказала, что огребу, — пробурчала я. — Ань, не надо, ладно? — я остановила попытку меня утешить.
Долго посмотрев на меня лазоревыми глазами, сестрёнка кивнула и поставила тарелки с кружками на поднос.
Чуть позже, переворачивая лопаткой шкворчащие котлеты, я невольно снова задумалась о сегодняшнем приключении в лесу. Кто же меня напугал? Собака или волк? Почему так трудно сосредоточиться и вспомнить? Если волки начали подходить так близко к городу, наверное, нужно сообщить старосте. Да и собака вполне могла быть из одичавших, а это не лучше.
Но как я смогу объяснить, почему не различила даже масти? Придётся соврать, что было слишком темно. Хотя ведь, правда уже сумерки наступили, а в лесу ещё и деревья тень создают. Может, я потому никак не могу вспомнить ничего толком?
— Яра! Котлеты! — возопила бабушка.
Вздрогнув, я быстро-быстро стала переворачивать уже начавшие чадить шматки фарша. Прикусив губу, искоса посмотрела на хозяйку кухни: та гневно сдвинула брови и била скалкой по ладони. Похоже, взбучку от отчима я получу даже не двойную…
* * *
— Вот как сейчас помню, — вещал подвыпивший дед Яхим, — семьдесят шестой шёл, три года мы уже этих мурадцев били — живых и мёртвых, — а они никак не кончались. Настырные, сволочи, силов нет! Полки их эти, как их, орты, через Малое морюшко-то переправлялись прямяхонько на диоклийские бережки. Пролив они себе заграбастать хотели, чтоб единолично со всех пошлину стрясать. Странные ребята, я вам скажу, вот наши все под знамёнами идут, а эти казан тащат, будто ятаганами тебя нашинковать да сварить угрожают.
— Хорош заливать, дед, — кузнец дунул на пенную шапку и пригубил из кружки.
— Не, пущай вещает, — возразил ему шорник. — Интересно же послушать, как деды воевали. Ты, дедуль, рассказывай, я тебе ещё пенного поставлю.
— Так вот, говорю, странные ребята. Строй не держат, вопят, по следам своей конницы бегут, кто во что горазд вытворяют, а как-то ж своего добиваются. Нас с братишками тогда в полон взяли, клыкастые допрашивали, мозги выворачивали. Ну, повезло мне, да, последним я в яме остался. Вытащили, по рукам
