– Какие еще противники в нашем деле? – удивился Шестоперов. – Мне казалось, что «Лабиринт» – мирный космический торговец…
Обалдело поглядев на гуманоида, Хирин Гзуг переспросил:
– Чего-чего? Кто мы, по-твоему?
Не дав разгореться интересному разговору, распахнулась диафрагма, и в огневой пост протиснулась громоздкая фигура долока. Шестоперов привычно принял строевую стойку, но это оказался не командир, а пилот Визброй – неисправимый флегматик и похабник по натуре, а также анархонигилист по убеждениям.
Накануне младший огневик с пилотом засиделись допоздна за мензуркой позаимствованного в лазарете спирта и всласть наговорились о политике, женщинах и специфике армейского бытия. Между делом Кузьма Петрович узнал, что Шовит Визброй с молодых лет служил под командованием Висада Гаффая – и на эсминце, и на крейсерах, и вот теперь на рейдере. Хотя по штатному расписанию он числился простым навигатором, фактически Визброй осуществлял обязанности старшего офицера. Все его распоряжения экипаж выполнял стремительно и беспрекословно – старый служака умело поддерживал на борту железную дисциплину. Впрочем, Визброй не злоупотреблял придирками и не требовал от подчиненных дотошного соблюдения некоторых уставных строгостей. Именно таких командиров, как давно убедился Шестоперов, особенно ценят и уважают нижестоящие сослуживцы…
– Не тянись, старик, по струнке, мы не на строевом плацу и даже не на военном корабле… – Пилот шевельнул ладонью, пресекая попытку отрапортовать по всем правилам. – Что у вас тут за канонада?
– Разве это канонада… – Рин лениво отмахнулся. – Вот помню, в прошлый раз, возле Оссеше… А сейчас всего лишь играем в войну, учу этого юношу.
– Предупреждать надо!
Визброй поднес к его клюву исполинский кулачище, и старший огневик невольно отшатнулся – кулак был едва ли не больше фитаклида. Потом долок добродушно расхохотался, увеличил до своих размеров растущий из пола стул и, усевшись, сказал:
– А то, понимаешь, как пошла стрельба – в рубке легкая паника началась. Штурман чуть в штаны не наложил от избытка чувств.
– Да уж, Туб у нас трусоват, – согласилсяфитаклид. – Странная штука: феноменальный навигатор, а малодушен до ужаса. За что его только кошки любят?
– Не только кошки… – Визброй снова захохотал.
Похоже, это замечание смутило Рина. Фитаклид покосился на Шестоперова, укоризненно покачал головой в тщетной попытке устыдить долока, а затем произнес:
– Зря ты об этом. Наршада – хорошая женщина, только чересчур суровая. Мужики-таренийцы ее побаиваются, а естество требует – вот и согрешила с нашим котом… По-моему, их роман получился недолгим.
– Успокойся, моралист несчастный, – Визброй пренебрежительно пошевелил растопыренными когтями. – Никого я не осуждаю, у меня на сей счет широкие взгляды, полностью свободные от расовых предрассудков. Сам бы с удовольствием попробовал птичьих или гуманоидных девок… жаль, габаритами вы не вышли! – Пилот оскалил пасть, утыканную десятками громадных клыков. – Скажи лучше, как твой ученик?
Предыдущий диалог в очередной раз изумил землянина. Насколько он сумел понять, у некоей таренийки был роман с ремедом, существом совершенно иного биологического вида! Впрочем, Кузьма Петрович понимал, что принципы нравственности весьма субъективны и что он не вправе оценивать поступки инопланетян с позиций земной этики.
Население Ратула составляли представители многих звездных рас, то есть самых разных видов разумных существ. За десятилетия на планете сложилась совершенно необычная этническая общность, так что наверняка выработались свои, специфичные моральные нормы. И уж подавно – интимную связь таренийки с ремедом нельзя было назвать зоофилией…
А разговор в отсеке шел уже о Шестоперове. Рин говорил, что после полного омоложения, когда восстановится острота зрения и вернется физическая выносливость, из Кузьмы Петровича должен выйти хороший канонир. И еще из их реплик землянин понял, что ему предстоит выдержать экзамен, по сдаче которого он получит первичное звание гражданской службы – «младший специалист».
– У него хорошее зрение и отличные нервные связки, – не без доброй зависти сказал Хирин Гзуг. – Не смотри, что старик, – на средней дальности взял цель в пересечение колечек.
– Обычное дело для гуманоида, – кивнул Визброй. – Помнишь, небось, сколько таренийцев служили комендорами в императорском флоте. Даже у нас – на гвардейских кораблях!
Рин не слишком почтительно отозвался о порядках, существовавших в Маванорской Империи, где до последних дней действовал жесточайший этнический ценз, а потому все командные должности занимали только долоки. Лишь таренийцев имперская аристократия была вынуждена допустить в артиллерийские и пехотные кадетские корпуса, однако ни один гуманоид не дослужился даже до званий корпусного генерала или эскадренного адмирала. А ремеды, бирнумы, фитаклиды и прочие – те вовсе были обречены на прозябание во вспомогательных частях.
– Ну, допустим, лично ты получил штабс-командора, – напомнил Визброй.
– О, да! – Экспансивно взмахнув руками, Рин саркастически присвистнул. – Под конец войны, когда пошатнулись самые устои Империи, мне милостиво дозволили рисковать жизнью в рукопашном бою и возглавить абордажную команду! Кстати, ты сам всегда ругал Маванор за подобную политику.
– Ругал и буду ругать! – подтвердил пилот. – Старая Империя прогнила, поэтому крах ее был закономерным и неизбежным.
Политические дебаты, довольно часто вспыхивавшие на «Лабиринте», Кузьма Петрович переживал болезненно, поскольку некоторые моменты принимал близко к сердцу. Была у динозавров Империя, а теперь на руинах монархии выросла рыхлая беззубая Конфедерация – нечто похожее случилось не так давно и с шестоперовским Отечеством… Куда сильнее заинтересовала его фраза о том, что абордажные подразделения сражались врукопашную.
– А как иначе? – чуть ли не в один голос откликнулись на его недоуменный вопрос оба собеседника. – Тесак, пика, топорик – и вперед.
– Почему же бластерами не пользовались?
Визброй скорчил унылую гримасу, а Рин поведал, что во всех звездолетах – и маванорских, и тинборских – установлены генераторы Ву-поля, подавляющего сильные электромагнитные колебания. В зоне действия такого генератора перестают работать все виды лазерных излучателей, а потоки плазмы расплываются, обжигая самого стрелка. Потому-то ворвавшиеся на чужой корабль десантники вынуждены пользоваться холодным оружием, как воины доисторических варварских княжеств.
– Неужели это Ву-поле действует и на порох? – удивился Шестоперов.
