Когда Инглз и Хоскинг, спотыкаясь от усталости, ввалились в аварийный отсек, Сибирцев был без сознания. Инглз, не обращая внимания на Арсена, который что-то спрашивал у него, спешно переключил баллоны и до предела увеличил подачу кислорода. Через минуту-другую лицо Джека порозовело, дыхание стало глубже и ровнее. Инглз облегченно вздохнул.
Свободные исследователи, не теряя времени, суетились вокруг, наводя порядок. Тела убитых перетаскивали в холодные штольни, сделав предварительно инъекцию А-эликсира — несмотря ни на что, Арсен надеялся, что кого-то удастся спасти. Лишь тело мятежного вахмистра отправили в мусоросжигатель. Хоскинг, куда-то исчезавший, через полчаса возвратился в аварийный отсек. Инглз к тому времени окончательно пришел в себя и слышал, как тот докладывал Арсену: «Ничего… обрывки скафандра и помятый баллон… Ну, последние клоны вообще злющие, да еще целый день без корма…» «О чем это он?» — отстраненно подумал Инглз и тут же забыл об услышанном.
Хоскинг переговорил с Арсеном, подошел к федеркомовцам и жестом пригласил Инглза следовать за ним. Сзади двое бэтаменов легко приподняли и понесли Сибирцева.
Их оставили одних в пустом отсеке. Джек лежал на единственном ложе, а Инглз привалился спиной к стене и пытался расслабиться.
Он не был ранен, но чувствовал себя полумертвым, видимо, от усталости. Все тело ломило, раскалывалась от боли голова, глаза резало, в горле першило, как при сильной простуде. Инглз попытался прибегнуть к проверенному средству — добавить кислорода, но от этого, как и в прошлый раз, его состояние сразу же ухудшилось. Не понимая в чем дело, Боб, однако, поспешил убавить подачу кислорода.
Сейчас он почти завидовал Джеку. Дурнота, головная боль, усталость — все это было еще ничего. Стоило Инглзу прикрыть глаза, как перед ним появлялось лицо Вайцуля, медленно превращающееся в бесформенное, обугленное пятно…
Впервые в жизни он убил человека, да еще вот так, лицом к лицу, в упор из лазера… Боб чувствовал, что сегодняшние события забудутся не скоро. Если вообще когда-нибудь забудутся.
В отсек вошел Хоскинг со шприцем и флягой эликсира в руках. Он склонился над Джеком, прислушиваясь к его дыханию, потом выпрямился и застыл в замешательстве. Наконец он недовольно пробормотал: «Пусть сам смотрит», — и собрался выйти из отсека.
— Ты что хочешь? — спросил его Боб, включив передатчик.
— Арсен велел эликсир твоему напарнику ввести, — охотно ответил Хоскинг, — а я решил подождать, пусть оклемается. Спешить некуда. Пусть Арсен сам посмотрит, а то в его состоянии ломка, то да се…
— Какая ломка? — поинтересовался Инглз.
— Как это какая? Та же самая, что у тебя сейчас. Небось чувствуешь себя так, словно по тебе «болотник» проехал? Я же помню, как со мной было.
— Я думал, это от усталости, — удивился Инглз.
— Усталость усталостью, а тебе ведь эликсир ввели, тройную дозу для быстрого эффекта. Конечно, будет ломать. Мне обычную дозу ввели, и то Арсен три дня в постели держал, под контролем. Натерпелся, пока прошло… Ладно, зато потом хорошо будет. Гермошлем скинешь, отдохнешь.
— Гермошлем? О чем ты?
— Как о чем? Ты что, не понял? Кончится ломка, сможешь дышать, как мы. Арсен, правда, пока не велел тебе говорить… да ладно, дело-то сделано.
— Дышать, как вы? Чем — хлором? Метаном? — медленно спросил Инглз, все еще не до конца сознавая страшную истину.
— Ну да, а чем мы тут дышим? И на Болото сможешь выходить без скафандра. Там, знаешь, интересно!
— А… а кислородом?
— Что — кислородом?
— Кислородом дышать смогу?
— Слушай, ты совсем тупой, да? Я же ясно сказал — хлором, метаном… Кислород теперь для тебя яд.
— А как же Альфа?
— Ну, об Альфе, парень, забудь. Теперь твой дом здесь, в Колонии.
— Так что же выходит, ваш эликсир людей нелюдями делает? — Инглз вскочил, машинально ухватившись за приклад лазера. — Что же вы раньше молчали? Нет, так не пойдет, я на это согласия не давал. Я здесь не останусь! Делайте, что хотите, но чтобы…
— Да что делать-то? Теперь все, делать уже нечего.
— Что со мной произошло? — хриплым шепотом спросил Инглз.
Хоскинг не успел ответить.
— Это сложный процесс, который можно проще всего описать как последовательное насыщение каждой клетки организма неорганизованной концентрированной субстанцией, ведущей к необратимым изменениям процессов метаболизма. Мы называем эту субстанцию «Эликсиром Айка», или, короче, «А-эликсиром», — ответил спокойный голос. Арсен, не замеченный Инглзом, вошел в отсек. Он махнул рукой, указывая на дверь, и Хоскинг исчез, оставив шприц и флягу.
— Хоскинг прав, процесс необратим, — продолжал Арсен, усаживаясь на ложе в ногах Сибирцева. — Но ты зря сожалеешь о случившемся. Ты еще не знаешь, какие перед тобой открываются перспективы. И перед твоим другом тоже.
— Вот почему взбунтовался Вайцуль, — тихо, как бы про себя, сказал Инглз.
— Не совсем так, — возразил Арсен, — он стал бэтаменом уже давно и смирился с этим. Но он был слишком глуп и слишком жаден… Впрочем, ему-то и вообще не на что было жаловаться. Когда мы с помощью магнитной ловушки вытащили его с поверхности, он был мертв. Пришлось буквально по уши накачивать его эликсиром, и то процесс регенерации занял почти четыре декады. А ты здоров, крепок, ломка будет продолжаться дня три-четыре, не больше.
— Ты говоришь, он был мертв? А почему? Из-за вашей ловушки?
— В общем, да, но у него выбора не было. За ним гнались, вахмистр был в полушаге от трибунала. И у тебя, кстати, тоже выбора не было. Без эликсира ты бы с Вайцулем не справился, и вы оба — и ты, и твой приятель, погибли бы от удушья. Кислорода у нас действительно нет, зачем нам смертельный яд? А смерть от удушья — вещь неприятная. Введя тебе эликсир, мы спасли вас обоих.
— Да, вы спасли нас… и себя тоже, верно?
— Верно. Наши интересы совпали, вот и все.
— Значит, так, — медленно заговорил Инглз, — я еще попробую выяснить, обратим или необратим этот процесс, я еще не решил, останусь я с вами или не останусь, и не начать ли мне гонять вас по шахте, как это сделал Вайцуль… Но одно я решил твердо. Джека вы не тронете. Он останется таким, как есть, и вернется домой. Это я уговорил его обследовать шахту, я ошибся, и я отвечу. Ты понял меня, болотный начальник? Или повторить?
Инглз с недвусмысленной угрозой приподнял лазер, отметив про себя, что сейчас, несмотря на плохое самочувствие, он кажется легче.
— Я понял тебя, — спокойно ответил Арсен, — и не надо грозить оружием. Мы не будем прибегать к насилию. Но подумай сам, если твой друг уйдет, о Колонии станет известно, сюда придут военные, и Колония будет разгромлена. Одни погибнут, другие попадут в лапы ваших экспертов, станут подопытными животными. А ведь здесь несколько десятков циклов велась громадная экспериментальная работа, создавалась новая цивилизация!
