Ещё раз взглянув на кратер, настоятельница покачала головой:
– Если она так и не покинула это место, то дело плохо. У неё же должно было остаться хоть какое-то оружие. Можно попробовать его поискать. Как ни сильны были взрывы, но отдельные обломки деталей должны уцелеть.
– Забудьте об этом, – отмахнулся Кошкин. – Здесь когда-то неплохо поработали старатели. От них осталась масса разного хлама: трубы, болты, запчасти от бульдозеров, электроды, разная дребедень. А после нас тут всё пронизано осколками авиабомб. Вон, спецназовцам привезли миноискатель, но толку от него никакого, он пищит на каждом шагу. Так её не найти.
Настоятельница посмотрела вдаль. Там, возле мерзкого грязевого потока, в который превратилась чистейшая речушка, копалось несколько спецназовцев в боевых скафандрах. Рядом с ними с сосредоточенным видом вышагивал Граф. Приглядевшись, Мюллер поняла, что в левой руке он держит белый бюстгальтер, а в правой покачивающийся маятник.
– Живые ракшасы здесь были? – спросила она.
– Нет, тут просто невозможно выжить. Правда, час назад на краю долины была перестрелка, в клочья разнесли одинокого низшего демона. Он был серьёзно ранен, еле передвигался. Судя по всему, в своё время просто не успел сюда добраться и под основную бомбежку не попал. Сейчас в окрестностях собраны десятки боевых групп, усиленных спецназом и боевыми экстрасенсами. Они не пропустят никого. Но кроме раненого одиночки, встреч с противником больше не было, если не считать того, что вокруг насобирали множество обгорелых фрагментов их тел.
– А почему ты так осторожно ходишь?
– Вы тоже берегитесь, – предупредил Кошкин. – Тут полно всяких ям и рытвин, засыпанных пеплом, один спецназовец уже сломал себе ногу. Ходим, как по минному полю.
Над головой послышался рокот вертолётных двигателей, на посадку заходила новая машина. Винты ещё продолжали молотить воздух, когда в пыльном смерче показалась огромная человеческая фигура. Кошкин удивлённо воскликнул:
– Господи, да это же Клещ! Я-то думал, что он сидит под стражей после той жутковатой попытки самоубийства.
Действительно, к ним направлялся недорезанный куратор. Он был облачён в боевой скафандр без шлема и перчаток, а в руке держал поллитровую бутылку водки. Встав перед настоятельницей, Клещ сделал щедрый глоток из горла и протянул руку:
– Милая барышня, не желаете ли хлебнуть изысканного напитка под названием «Водка Нимгерская»?
Посмотрев на этикетку, явно нарисованную с помощью набора фломастеров, настоятельница отрицательно покачала головой:
– Воздержусь, да и вам не советую это пить.
– Как хотите, мне больше достанется, – ухмыльнулся Клещ и сделал новый глоток.
– Кто тебя выпустил? – поинтересовался Олег.
– Нет того замка, что удержит бравого рыцаря в сырой темнице, – ухмыльнулся куратор и, обведя рукой окрестный лунный пейзаж, умилённо произнёс: – Красота-то какая! Вот он, памятник нашей славной победе и той глупой послушной девочке, что нам принесла её на блюдечке!
Сделав паузу, он насмешливо посмотрел на собеседников, но поняв, что никакого ответа не будет, вздохнул:
– Ведь это были простые ракшасы, обычные тупые твари. Нам ничего не стоило бы справиться с ними и без этой жертвы.
– Рыцарь, вы забываетесь, – строго произнесла настоятельница. – Неорганизованные низшие для нас действительно не слишком опасный противник, но для обычных людей это страшный враг. Совокупный ментальный импульс подобной орды за десять секунд может уничтожить половину населения Нимгера, а остальных доведёт до полуобморочного состояния.
– Ну разумеется! – ухмыльнулся куратор. – Простой обыватель непременно наделает в штаны, если узнает всю правду. А она довольно проста: в любое мгновение возле его дома может появиться мерзкое создание, способное довести его до комы или даже смерти с расстояния в сотню метров, а то и более, простым усилием воли. Стены не помогут, милиция тем более, на армию тоже надежды нет. Не стоит пугать электорат, ему и так несладко приходится.
– Ветрова до конца выполнила свой долг, – угрожающе заявила настоятельница. – Не пытайтесь преуменьшить её подвиг. Мы никогда не забудем эту воспитанницу, фото Алины займет своё место в галерее героев.
– Какая честь! – с грустным ехидством произнёс Клещ. – Если бы девочка была жива – расплакалась от радости! Могу я, по крайней мере, узнать, где примерно погибла практикантка?
– Ориентировочно на месте этой воронки она последний раз вышла в эфир, – ответил Кошкин. – Не исключено, что мы сейчас стоим на её пепле.
– Зашибись! – воскликнул куратор. – А я-то хотел в этот кратер поссать! Придётся отойти в сторону – нельзя осквернять могилу!
Развернувшись, Клещ побрёл, куда глаза глядят. Кошкин сокрушённо покачал головой:
– Ногу поломает, или что-то с собой сделает. Он ведь едва не вскрыл себе живот!
– За него не беспокойся, – уверенно заявила настоятельница, – Чапай прав, если бы он хотел, то сделал бы всё до конца. Не обращай внимания, это просто одно из проявлений его чудачества. Неужели не привык к тому, что в нашем Ордене хватает неординарных личностей?
– Мне кажется, что половину сотрудников в любой дурдом без рекомендации возьмут, – согласился Олег. – А вы знаете, что я сейчас вспомнил? Предсказание Графа о ноже, пробивающем броню. Эти видения вещь очень странная, возможно, он просто предсказал глупую попытку самоубийства куратора. Ведь Клещ один из тех, кто держал в руках пустую обойму, использовавшуюся при том памятном сеансе ясновидения.
Мюллер присела, набрала в ладонь жменю хрустящего пепла, сжала, заставив невесомую пыль струиться сквозь пальцы, задумчиво произнесла:
– Странно. Мне всё время казалось, что я чувствую Алину. Меня ни на миг не покидало это ощущение. А сейчас выясняется, что это был простой самообман. Ведь ничего не изменилось, я по-прежнему думаю о ней как о живой.
– А у вас мощный сенситивный уровень?
– Нет.
– Тогда неудивительно. Это действительно обычный самообман. Странно, почему вы вообще так зациклились на этой воспитаннице?
Чуть помолчав, настоятельница нехотя ответила:
– Она была не просто лучшей воспитанницей – она часть моей жизни. В Монастыре мы поступаем просто – давим девочек всмятку и из получившейся глины лепим заново. Тех, кто потвёрже, обрабатываем стальными резцами. Но на Ветровой сломались все инструменты; внешне она была вполне нормальна и управляема, но её внутренний мир отражал любое вмешательство, сопротивляясь самой суровой ломке. Эта девочка была просто уникальна, таких воспитанниц у меня ещё не было и вряд ли будут. Подобные самородки встречаются очень редко. По отношению к Алине у меня были очень большие планы, я и в страшном сне не могла представить, что она погибнет на обычной практике. Это просто не укладывается в голове, у меня будто вырезали часть сердца, – после короткой паузы Мюллер совсем тихо добавила: – Я даже ни разу с ней не поговорила по-настоящему, как с обычным человеком.