— Оно что… закрылось? — неверяще произнес кто-то рядом. — Само?
Люди двинулись и медленно приблизились к воде, разглядывая удивленными глазами колышущуюся мутную поверхность, кто-то поднял с земли и посветил не потухшим факелом. Кроме дробящихся слабых отсветов и мутных, плохо видимых силуэтов, в ней не отразилось ничего. Как и в обычной воде…
— Что произошло? Да что это было?
Сергей оглянулся — Эния еще всхлипывала, смотря на него виноватыми глазами.
— Пойдем, Эния… — Он поднял ее за руку и ласково провел ладонью по волосам. — Успокойся, солнышко мое ясное, все уже позади. Он уже не вернется…
— Сереженька… — Она всхлипнула и уткнулась ему в плечо. — Сережка… Уйдем отсюда.
Они медленно двинулись к проходу — две очень одинокие в этом огромном зале и две совсем не одинокие, потому что очень близкие друг к другу, фигурки. Рядом неслышной тенью скользил, бросая по сторонам цепкие внимательные взгляды, их верный телохранитель.
Многие провожали их взглядами. Двое — особенно пристально.
— Что ты думаешь? — Оказывается, голос лорда Маиера тоже осип.
— Я? Не знаю… — Председатель Вар задумчиво смотрел им в спины. — По-моему, то же, что и ты. Так? Понятно, почему у него кольцо от Шираза…
— Так. Странные вещи ныне видят наши глаза, кто бы мог подумать… Кажется, на земле появился Охотник.
— Ты не понимаешь! — Ильга неожиданно взорвалась. — Все это чушь, ерунда, выдумки всяких придурков вроде Эниста! Он и поплатился за свою ненормальную голову! Это ненормально, ты понимаешь, ненормально! Какие такие родители, какие такие — всякие там нежности, заботы, футы-муты… Кому это надо, скажи, кому? Кому нужны какие-то еще проблемы, какие-то еще трудности? Выдумки! Бредятина! Сказка — глупая, идиотская сказка, от которой тошнит! Каждый сам за себя! Каждый нужен только себе! Никто о тебе не позаботится, если не подумаешь о себе сама! Вот в чем правда! Трижды права в этом Эллоя…
— Успокойся, Ильга. — Шульга подняла руку, чтобы обнять ее, но та отпрянула назад. — Я же не уговариваю тебя идти вместе со мной.
— Шульга, ты будешь стоять прикованной к стене, и тебя будут жрать каменные крабы! Зачем, скажи, для чего? Ради сказки, которая только сказка — в твоих мечтах? Ради того, что не бывает, просто не бывает на свете? Зачем?
— Успокойся, Ильга!
— Ну подумай, подружка, пораскинь мозгами. — Ильга неожиданно перешла на доверительный тон. — Ты ведь всегда была самая умная! Самая обычная что ни на есть логика — зачем? Для чего? Почему? Для чего эта глупость — любовь? И вовсе не надо говорить про нее шепотом, надо кричать всем — чушь! Чушь и глупость! Потому что она — мешает! Выживает сильнейший — это ясно как день! И у животных, и у людей! А остальное — сопли, мешающие освобождению…
— Почему ты не говорила мне это раньше, Ильга? — Глаза Шульги сузились. — Я думала, Эллоя не настолько тебя проняла…
— Да потому что считала, что поймешь в конце концов и ты! И при чем здесь Эллоя. — Ильга устало вздохнула и вдруг всхлипнула, закрыв руками лицо. — И потому что не хотела терять подругу. Лучшую, которая у меня только была…
— Ильга, подружка моя. — Она крепко обняла подругу — единственную, которая здесь у нее была. — Не расстраивайся. Пойми меня, просто постарайся понять. Дело не в логике. Я не буду спорить и что-то доказывать. Просто… Просто — если все так, то тогда незачем жить. Я не хочу так жить. Я не хочу выживать. Я не хочу силы и Магрома. И поэтому… Пускай лучше каменные крабы, чем все такое.
— А как же я? — Плечи девочки вздрагивали. До нее только сейчас начало доходить, что это — навсегда. Что это не расставание. Это было прощание. — Как же я здесь — одна?
— Выбирай сама, Ильга. — Шульга тяжело вздохнула. — Понимаешь, я для себя все решила еще очень давно. Магром не для меня — я всегда это знала. Пускай лучше тогда уже смерть…
— Я не верила, что ты настолько это серьезно…
— Более не может быть серьезней, подружка. — Шульга нагнулась и подняла свой мешок. — Не провожай меня, ладно?
— Куда же ты? Ведь…
— Прости меня, Ильга, я не скажу. Не потому что не верю тебе. Но и я тоже не выдержала бы вопросов Эллои… — «Или пыток…» — подумала она про себя. — Но и дураку понятно, что не к Голубой Черте — я не хочу повторять ошибки Эниста.
— Вот же напасть какая… — Хлопающие глазки Ильги опять предательски увлажнились. — Как же я без тебя? Резор совсем теперь озвереет…
— Прощай, Ильга, прощай, подружка моя верная…
— Прощай, Шульга… Да поможет тебе… Бог.
— Спасибо, Ильга. За все. И знаешь… Я ведь помню свое имя. Не называй меня больше Шульгой — даже в воспоминаниях. Меня зовут Рада… Рада.
Она накинула на плечи мешок и пошла к старым заросшим развалинам древнего форта, чтобы потом завернуть к темнеющему невдалеке лесу. Ильга стояла и смотрела ей вслед, прикрыв глаза ладошкой от низкого багрового солнца.
У развалин Шульга остановилась и помахала рукой. Затем развернулась и опять пошла, постепенно наращивая темп — теперь уже окончательно. «Прости меня, Ильга, прости меня, но я сейчас не могу никому верить. Потому что я пойду именно к Голубой Черте. Хотя и не буду ее переходить сразу… Ибо что-то там есть… Что-то такое, что Эллоя не хотела, чтобы узнали все. Поэтому и был отрезан у бедного Эниста перед смертью язык…»
— Его никто не помнит, это почти легенда, — сказал председатель Вар. — Это было почти сто лет назад. Но память вместе с описанием кольца и грамотой владения передается из поколения в поколение.
Сергей задумчиво смотрел за окно капитанской кареты — мимо проплывали витиеватые заборы и высокие благородные дома, утонувшие в пожелтевшей зелени парков, решетчатые порталы и стройные аллеи, ступенчатые фонтаны и изящные мостики, подстриженные деревья и ухоженные кусты… Аристократическая часть Нипорога. Места обитания власть имущих… Утреннее солнце, щедро заливавшее все это своими лучами, тоже казалось ухоженным и благородным.
— Даже не верится, я всегда считала это легендой, — сказала Эния. — Это же надо, сам Охотник Хром собственной персоной. Оказывается — был, жил и что-то делал. И даже имел свой дом. Здесь, у вас… Скажите, а как он хоть выглядел?
— Я думаю, — улыбнулся лорд Маиер, — это вам лучше спросить у своего супруга.
— Харон, конечно, очень странный человек, — задумчиво проговорил Сергей. — Но на триста лет он никак не тянул. Вряд ли это он.
— Я слышал, — сказал лорд-капитан Молох — еще один из числа семи, правящих городом, — что в Рохе время течет по совсем иным законам. Где — быстрей, где даже медленней…
