Беловод все-таки потерял сознание. Лялька грязным платком вытирала ему лоб. Тамара что-то мурлыкала под нос, раскачиваясь из стороны в сторону. Лианна смотрела на меня пустыми влюбленными глазами.
— Анюта, — позвал я ее, — идем со мной. Будешь фарватер мне от кремняков расчищать. Может, отыщем транспорт какой-нибудь, потому что на руках профессора мы далеко не унесем. Да и продуктов найти не мешало бы.
Вдали снова полыхнуло, земля покачнулась, но мы уже почти не обращали внимания на все эти выверты природы.
— Лариса!..
Лялька вздрогнула и нехотя обернулась ко мне.
— Лариса, пожалуйста, сидите тут тихонечко. Никуда не ходите. Мы через часок вернемся.
Лялька облизнула потрескавшиеся губы:
— Воды отыщите. Совсем без нее плохо.
— Найдем!..
Вот еще проблема! И где ее искать? Однако действительно без воды мы долго не протянем. Поэтому мы с Лианной через каких-то пять минут заглянули в разрушенный магазинчик… Потом в еще один… В третий… Даже попробовали вытащить из развалин покореженный холодильник. Но по Юнакам словно Мамай прошел. К тому же Мамай, страдающий от жажды. Потому что нам встречались концентраты в пестрых пакетах, расплющенные банки консервов, грязные куски чего-то когда-то съедобного, но ни одной стеклянной или пластиковой бутылки, наполненной до краев плещущейся жидкостью, не было…
Какой-то мужичок в клетчатой рубашке, стоящий неподалеку и мутным взглядом наблюдающий за нами, позвал:
— Эгей, люди, чего ищете? Попить, что ли?
Я оторвался от того проклятого холодильника, над которым мы с Лианной канителились, и недовольно повернулся к нему:
— А ты что, водовоз?
Тот почесал затылок:
— Да если бы… Всю воду те проклятые кожаные фраерки позабирали. Сатанистами себя кличут. По всем Юнакам два дня, как саранча, летали. Теперь продают.
Я выпрямился:
— Вот оно как. И какая цена?
— Да по-разному. Кто что принесет. Кто ковер, кто вазу или посуду какую-нибудь дешевую, а кто и золотую. Или информацию. Сейчас, говорят, каких-то людей ищут. Кто о них сообщит, тому упаковку минералки дадут.
— Каких это людей?
— Да будто парня какого-то с девчонкой. Говорят, что они тех их кремняков убивают. Да и по тарелкам…
Мужичок вдруг замолчал, увидев, в конце концов, лазер, лежащий рядом со мной, и быстро попятился. Я подскочил к нему и успел ухватить за рубашку:
— Стой, дружище, стой! Такой разговор интересный начался, а ты уже убегаешь!..
— Да я что?.. Я же ничего… Ищут они вас, а мне все равно…
— Это я понимаю. Да не трепыхайся ты! — громыхнул я на мужичка, начавшего активно сопротивляться. — Ничего я тебе не сделаю. Ты мне только одно скажи: где они этот ломбард свой устроили?
— Да в разных местах. Один тут, за углом, — указал он оттопыренным большим пальцем назад.
— Ладно. Топай, друг. Но запомни: ты нас не видел. Потому что оружие это, — кивнул я головой на лазер, — не только кремняков и тарелок грохает. Людей тоже. С большого, брат, расстояния.
Мужичок, боязливо озираясь на нас с Лианной, побежал по переулку. В противоположном от указанного им направлении. Я посмотрел на часы: отсутствовали мы уже около часа. Надо было возвращаться, потому что Лялька беспокоиться начнет. Не к чему ей сейчас это.
— Анюта, — обратился я к Лианне, — беги к нашим и строго настрого прикажи им: никуда не уходить. Из-за гаражей не высовываться. Я скоро буду.
Опасно, конечно, ходить улицами этого адского городка без чудесного поводыря, каким была Лианна, но выбора у меня не оставалось. Мужичок в клетчатой рубашке не оставил. Да и не один я по развалинам блуждаю. Народ — тоже. И ничего, не пугается.
Две тарелки, одна за другой, пролетели на север. На всякий случай я подпустил им следом луча. Не попал и, тяжело вздохнув, побрел к углу полуразрушенного блочного дома, напоминающего сейчас собою неровную-пирамидку из кубиков, сложенных неопытной детворой. Остановился. Немного подумал и, возвратившись к холодильнику, спрятал лазер в него. Подумал еще немного и присыпал испорченный холодильный агрегат битым кирпичом, а потом тронулся в указанном направлении.
Если в переулке, где мы с Лианной искали воду, было почти пустынно, то на улице, на которую я вышел, движение было довольно оживленным. И почти сразу же можно было определить, что вело оно, главным образом, к «стекляшке» бывшего опорного пункта, возле которого сгрудилась небольшая очередь. Приняв обеспокоенный вид, я смешался с человеческим потоком и тоже двинулся к «опорке». А когда подошел к ней, то с удовлетворением, смешанным с тревогой, понял, что попал именно туда, куда следует.
Гемонович в черных очках стоял в окружении кучки людей и громко разговаривал с ними, даже не пытаясь приглушить свой голос. Впрочем, секретов особых, наверное, у него не было. Хотя одним из его собеседников был худой парень в длинной серой рубашке с линзой на груди. Я узнал в нем одного из барабанщиков Людмилы Мирошник. Такие вот «лин-цзи-цзи»…
Возле обожженной ивы, выпячивающейся из разбитого асфальта невдалеке от этой компании, сидел прямо на земле какой-то старичок. Дремал, бедняга. Я, все время держась спиной к Гемоновичу, подошел к старику и присел, рядом, опершись об шершавую кору и спрятав голову между высоко поднятых колен. Устал, мол, мужик, отдыхает. Поза, конечно, была неудобна, но разговор бывших антагонистов слышно было хорошо.
— Да пойми же, чудак, — говорил Гемонович, — цель у нас с тобой одна: людей спасти. Метода только разная. Я считаю, что нам кремняки могут помочь, если их не трогать. Ты считаешь, что тарелки. Ну и черт с ним! Потом разберемся. Но ты мне скажи: сами, без помощи, сможем мы в этом аду выжить? Только честно скажи: да или нет?..
— Но должна же когда-нибудь помощь из города прийти, — неуверенно начал худой, но сразу же чуть заикнулся. — Нет, я не про то… Давай все же сначала решим, к каким силам надо присоединиться: творения или разрушения?..
— Снова за рыбу гроши, — закипятился Гемонович. — Да не останется скоро вообще никаких сил, если тот бешеный будет со своими железяками по всем Юнакам гонять! Вот где главные силы разрушения, а не где-нибудь еще! А город… Что — город? Не знаю, как ты, а я своих людей в него посылал. Сквозь туман. И Мельниченко посылал. И Пригожа, кажется. Многие и по своей воле двинули. Но не слышал я, чтобы кто-нибудь возвратился. А ты?
Худой промолчал. Очевидно, тоже ничего не слышал.
— Эй, Гегемон, — услышал я знакомый голос и еще плотнее прикрыл лицо коленями, — тут какой-то тип лепечет, что видел недавно парня, похожего на Волка. И девчонку с ним. Лазером ему грозили.
