свою обладательницу. В какой-то момент, когда терпеть боль стало невозможно, мое сознание отделилось от тела, превратившись в немого наблюдателя со стороны. Резко стало хорошо, поскольку картина передо мной не вызывала ничего кроме равнодушия, боль отступила. Арсесиус громко застонал, погружаясь в меня в последний раз и разрезая нежную кожу на руке у локтя, наиболее глубоко, а затем опал, накрывая собой мое измученное тело, по всему левому боку которого тянулись кровоточащие, поверхностные порезы.
Арсесиус вдруг будто очнулся и, отбросив нож в сторону, решил удостовериться, что я в порядке, если мое состояние можно было так вообще назвать. Он обхватил мое лицо обеими руками и развернул к себе. Искреннее беспокойство в его глазах, показалось издевательством, после того, что он сделал со мной, но он быстро сменил выражение лица на равнодушное и сказал без малейшего зазрения совести:
— Твоя жизнь теперь будет такой всегда.
Я не ответила. В этот момент даже смерть показалась бы прекрасной альтернативой такому существованию.
Когда мужчина слез с меня, и развязал руки, то мне хватило сил только на то, чтобы лечь на уцелевшую сторону и свернуться калачиком, повернувшись спиной к эльфу. Краем уха было слышно, как темный налил себе вина, из стоявшего на моем прикроватном столике кувшина и опустошил бокал залпом, затем другой и следом третий. Я бы так и лежала в ожидании, когда ко мне придет, наконец, забвение, но грохот позади меня заставил обернуться и посмотреть на пол. У кровати, без сознания лежал Арсесиус, бокал с остатками разлившегося вина, располагался чуть поодаль. Меня осенила догадка, он пил то самое забытое мною вино с сонным зельем, а значит, гарантированно проспит до обеда, учитывая дозу выпитого.
Сил мне придало желание бежать. Как можно скорее и куда угодно, пока есть такая возможность. Так жить я не собиралась, и нужно было вытащить из этого ада Эмилию.
Я резко поднялась, сев на краю кровати, от чего голова пошла кругом, раны на теле отозвались резкой болью, благо хоть кровь из них сочилась уже медленнее. Собрав все силы в кулак, я встала уже на ноги, и, шатаясь, подошла к спящему Арсесиусу, мне нужно было найти ключи. Он успел надеть штаны, и я пошарила по его карманам, где нашла только ключ от моей комнаты, что тоже мне пригодилось. Не обнаружив на его шее цепочку с ключом от браслета, я взвыла, поддавшись эмоциям. Но сейчас необходимо было собраться, поэтому я подняла черную тунику с пола и сразу расслышала звон в ее кармане, там я обнаружила целую связку ключей, наверняка в ней имелся и тот, который откроет комнату Эмилии. Но ключик от «запирающего силу» я так нигде и не обнаружила.
Присев на край кровати, я запустила пальцы в спутанные волосы и схватилась за голову, обдумывая свои дальнейшие действия. Арсесиус же глубоко спал у моих ног под действием сонной травы. Мои глаза пробежалась по комнате, и остановились на стеклянных бутылочках на тумбочке с противозачаточным средством, ни минуты не раздумывая, я взяла одну из них и быстро выпила, избавляя себя от последствий. Потом, я стала разыскивать кулон, с синим камнем, но перевернув все вещи из тайника, его я тоже не отыскала.
У меня имелось два варианта действий: идти в комнату Арсесиуса и искать ключ с кулоном, либо же бежать с тем, что есть. Спасти Эмилию и сгореть в пламени запертой во мне силы через время.
Но для начала все же, необходимо было одеться и прихватить сумки в дорогу. Войдя в ванную, я намочила там полотенце, и сквозь жгучую боль вытерла тело от подтёков крови. Потом пошла в гардеробную и надела брюки, сапоги и рубашку, дополнив их бордовым теплым плащом, что тоже стоило немалых испытаний для моего изрезанного тела. Наконец я подхватила сумки, собранные для побега, закинула их ремни на плечо, открыла дверь ключом и тихо вышла в пустой коридор. Вокруг стояла полная тишина, и я прошла к соседней двери, в надежде открыть её, но она, конечно, оказалась заперта. К счастью один из ключей в связке подошёл, вскоре я уже находилась в комнате Арсесиуса и лихорадочно переворачивала в его комнате все подряд, в поиске необходимых мне вещей.
Я была слаба, дыхание сбилось от нехватки кислорода, а ноги дрожали от слабости. Слишком много крови вышло через раны на моем теле, но я не намерена была останавливаться, одержимая идеей сбежать, во что бы, то, ни стало. Даже в браслете… Даже в таком ужасном состоянии…
Но не найдя в комнате темного того, что искала, не стала терять попусту драгоценное время и отправилась в гостевое крыло замка за Эмилией. Коридоры большого здания пустовали, даже стражников не было видно ни у одних дверей. Это принесло мне сильное облегчение, наверняка и в конюшнях не встретится охраны, большинство солдат ранены, а уцелевшим требовался отдых. Лучшего момента для побега было не найти.
У дверей Эмилии, к счастью, тоже не было караульных, и поискав нужный ключ, я вскоре открыла ее дверь. Подруга мирно спала в своей постели, на мгновение я даже могла бы полюбоваться таким ее спокойствием, но подошла и тряхнула за плечо, в попытке разбудить, нужно было спешить. Она подорвалась в постели практически сразу, и, завидев меня, крепко обняла, от чего я сильно скривилась и побледнела от нещадного приступа боли.
— Что с тобой, ты ранена? — обеспокоенно спросила она, осторожно высвобождая меня из объятий.
Я же оставила подругу без ответа и, достав из сумки одежду для путешествия, подала ей.
— Одевайся, мы уходим. Тихо и быстро.
Больше она не проронила и слова, лишь иногда обеспокоенно поглядывая в мою сторону и просто помогая во всем. Когда мы добрались до безлюдных конюшен, я не смогла даже запрячь лошадь, не говоря уже о том, чтобы на нее взобраться и куда-либо ехать. Эмилия все делала сама, тихо и не задавая ни единого вопроса. Она приказала лошади спуститься на колени и помогла мне взобраться на нее, а затем привязала меня к седлу найденным в конюшне длинным кожаным ремнем, чтобы я не сползла с него в пути.
— Сможешь сама ее вести? — все же задала она необходимый вопрос.
— Нет. Не смогу… — только и хватило сил ответить.
Ее глаза блестели от слез, было видно насколько Эмилия расстроена от понимания, в каком я состоянии, но все же пыталась это скрыть, сохраняя рассудительность и собранность ради удачного побега. Теперь наш успех зависел от нее,
