— Коллега абсолютно прав, — развил мысль Игната доктор. — Сверху обыкновенный поляризованный слой, который держится даже в отсутствии источника энергии. Давно известное явление.
— Тогда вот вам еще фактик в копилку, док! — я нагнулся и зачерпнул затянутой в бронеперчатку ладонью горсть бурой пыли. — Знаете, что это такое?
— Ничем не примечательная пыль, я полагаю. Мы взяли ее на анализ, но руки как-то не дошли.
— Это вы зря, док! — попенял я ученому. — Если бы потрудились определить ее состав, думаю, вопросов насчет металлов у вас бы не осталось. Это не что иное, как оксид железа. Попросту говоря, ржавчина. Похоже, все металлические части техники и детали интерьера рассыпались в прах.
— Думаете? — заломил бровь ученый.
— Практически уверен. Все за это говорит. Не бывает сложной техники без металлических частей. Живой организм, каким бы сложным он не был, не сможет передвигаться в космосе со сверхсветовой скоростью. Равно как и нырять в гипер, и совершать гиперпрыжки. Плюс белый шум в рации — помните, когда пилот с нами связывался? Очень характерные помехи. И вот вам последнее доказательство.
Я извлек из кармана универсальный инструмент "десять в одном", откинул плоскую отвертку и поднес ее к ладони. Бурые пылинки тотчас же облепили инструмент. Сместил отвертку в сторону и за ней тут же потянулся ярко выраженный хвост из мелких частичек ржавчины.
— Убедились? — осведомился я, очищая инструмент от налета. — Простейший фокус, намагниченная отвертка называется. Ничем не примечательная пыль так себя не ведет. Это однозначно оксид железа.
— Почему железо? — не утерпел Сашка. — Почему не сплавы, не медь или алюминий? Они-то не ржавеют…
— А фиг его знает! — улыбнулся я. — Может, не было этих металлов у них на планете. Хотя… Как вам такой вариант: а если они выращивали металлические изделия на манер кристаллов? Материал должен быть однородным, а со сплавами такой фокус не пройдет. Для их получения нужно именно сплавлять несколько разных металлов с образованием твердого раствора. А если они металлургии не знали? Не умели выплавлять металлы? Или технология выращивания была более экономически выгодна? Я вообще склоняюсь к мысли, что они использовали синтез твердых материалов типа камня, хитина и химически чистого железа с силовыми полями. Поля выступали в роли стабилизирующего и укрепляющего фактора. И наверняка в структуру материалов был зашит механизм саморазрушения. Да хотя бы в железо — например, они каким-то образом увеличили скорость электрохимической коррозии на пару-тройку порядков, и готово. Рассыпались в пыль все металлические детали, и вся техника пришла в негодность.
— А что, весьма стройная теория, — сдержанно похвалил меня док. — Вы, Алекс, никогда не задумывались о научной карьере?
— Задумывался, док, еще как задумывался. Но не судьба, видимо, — я стряхнул ржавчину с ладони и решительно зашагал к выходу. — Вы со мной? Или здесь останетесь?
— Пожалуй, что здесь, — протянул Игнат, окинув ангар задумчивым взором. — Ты как, Саш?
— Давай походим, интересно же, — отозвался тот.
— Марк, док, идемте, — не стал я задерживаться в мало интересном для меня помещении. — Далеко еще до аномалии?
— Метров пятьдесят по коридору, — пояснил ученый, едва поспевая за мной. — Это запасной выход, насколько я понял. Основной шлюз в ангаре, он закрыт, и мы его не трогали. А этот, видимо, для вспомогательных целей. Насчет аномалии не беспокойтесь — мимо не пройдете, сразу накроет. Только не суетитесь, я вас умоляю! Передача идет от тридцати до сорока секунд, все это время перципиент находится в заторможенном состоянии.
— Какие-нибудь отрицательные последствия фиксировали?
— Нет, все подвергшиеся воздействию аномалии объекты не пострадали, — успокоил меня док. — Я сам неоднократно попадал в "прицел" этого поля, и никаких негативных последствий не ощущаю.
— Это радует, — хмыкнул я, слегка сбавив шаг.
Доктор тронул меня за плечо и почему-то перешел на шепот:
— Все, практически на месте. Давайте потихоньку, воздействие начинается внезапно, это как удар по мозгам. Но вы не бойтесь, все будет хорошо.
— Уговорили, док! — несколько бравируя, отозвался я и двинул по коридору медленным приставным шагом, внимательно прислушиваясь к себе.
Ученый был прав — это действительно походило на внезапный удар по голове, причем не на грубую оплеуху, а на толчок ладонью в лоб, нанесенный опытным мастером "внутреннего" стиля. Однажды мне пришлось пережить подобное. Ощущения незабываемые. Вот и сейчас я словно натолкнулся на невидимую стену и в глубине черепа взорвался небольшой заряд "симплекса", породивший взрывную волну, стремительно прокатившуюся по всем отделам мозга. Зрение вдруг резко сфокусировалось, до предела насытив картинку сочными цветами и твердо очерченными линиями. Потом изображение перед глазами потеряло четкость, поплыло, стремительно искажая окружающую действительность, и через неуловимую долю секунды я понял, что нахожусь в каком-то странном текучем мире. Образы перед взором плавно трансформировались и перетекали из одного в другой, и вся эта свистопляска несла некий скрытый посыл. Я попробовал сосредоточиться на сменяющих друг друга кадрах, и они послушно замедлились, наполнив действо глубоким смыслом.
Я увидел базу, какой она была тысячелетия назад: на треть выше, со сверкающими хитиновыми куполами, прозрачными и чистыми, с густыми зарослями вокруг скальной гряды. Люки ангара были открыты и из них то и дело выныривали юркие летательные аппараты, слегка напоминавшие наши глайдеры и штурмовики, но более экзотические на вид — этакая эклектичная смесь, казалось бы, несовместимых материалов. Камень здесь соседствовал с вездесущим хитином, и тускло отсвечивающими металлическими вставками, скорее всего, железными. За "глайдерами" тянулись шлейфы ионизированного воздуха, по днищам пробегали характерные голубоватые искры, выдававшие работу антигравов. Затем невидимый оператор взмыл над скалами, выдал панорамный вид сверху, и стремительно нырнул в один из люков. Покружился по ангару, позволив рассмотреть ровные ряды атмосферной и наземной техники, и углубился в тоннель, тот самый, по которому мы недавно шли. Навстречу ему начали попадаться какие-то прямоходящие существа, но рассмотреть их не удалось: как только они попадали в объектив, воздух вокруг них начинал плыть и искажать картину, совсем как марево в жару. Единственное, что можно было утверждать уверенно — существа антропоморфны, то есть у них по две руки и ноги и одна голова. Более мелкие детали разобрать было решительно невозможно.
