– Уверен, Ханна пришла бы в восторг от обстановки, – продолжил лейтенант.
Ноги у Юнге подкосились, и он вынужден был опереться о стену, чтобы не упасть. Он спросил, оттягивая время:
– Какая еще Ханна?
– Девушка, которую вы заказали для себя. Журналистка. Вы разве не помните?
– Не понимаю, о чем вы.
– Похотливый козел. Тебе только за это надо бы живот прострелить.
– Вы не можете меня убить, – слабо сказал Юнге.
– Почему это?
– Чип вам не позволит.
– Разве? – удивился Хенрик. – До сих пор наши с ним желания совпадали. Мне нужно было попасть в расположение дружественных сил, и он не возражал, когда я узнавал адрес вашей норы. Когда я навел на вас огонь артиллерии, он тоже молчал – должен же я был как-то попасть внутрь? Наверное, эта штука умнее, чем нам кажется, – тоже хочет жить. Да и сейчас – кто ты для меня? Просто перетрусивший коммерсант. Нет никакого подтверждения, что ты мой начальник. Я могу выбить тебе мозги в любой момент. Я много чего могу – меня хорошо обучили.
Юнге постарался придать своему голосу твердости. Сказал по-немецки:
– Я – генерал-майор Вернер Юнге. Вы не имеете права стрелять в меня.
– Ну вот, теперь все на месте, – сказал Хенрик с удовлетворением. Юнге с удивлением наблюдал, как тот расстегивает клапаны брони на груди.
– Что вы делаете?
– Хочу показать тебе продукт высоких технологий. Сделано на заводах Маннес.
– Что это?
– Пленочная мина. Две штуки. Сработают, если я потеряю сознание. Пара этажей выгорит до самой арматуры. Чип и рад бы убить меня, да не может причинить вред высокому начальству. Пока ты рядом – я бессмертен. Уж так он запрограммирован.
– Чего вы хотите? – спросил Юнге. Он старался не глядеть на карабин, по-прежнему нацеленный ему в грудь.
– Еще не решил, – честно ответил Хенрик. – Несколько дней назад самой большой мечтой было найти того, кто это задумал, и шлепнуть его.
– Вы неверно информированы, – запротестовал Юнге. – Все это время вы оставались объектом обеспокоенности своей страны. Мы использовали все средства, чтобы установить контакт с вами. О вас не забыли…
Он замолчал, наткнувшись на взгляд, полный иронии.
– Все это твоя работа?
– Я только руковожу операцией. Выполняю приказы. – И добавил совсем тихо: – Как и вы.
– Я больше не выполняю ничьих приказов. Та девушка, которую ты купил, она…
Юнге поднял руку в протестующем жесте. Хенрик заставил его замолчать, ткнув стволом. Теперь, когда он достиг цели, он чувствовал странную пустоту. Столько хотелось сказать этому миру напоследок, что не хватило бы и года. А единственным человеком, который мог его выслушать, был этот червяк.
– Та девушка – у нее странные мечты. Думала, что может остановить войну. Мне-то наплевать на ваши игры, но если бы не она, я бы тебя не нашел. А ее хотели убить. Хотели убить моего… – он запнулся, подыскивая нужное слово.
– Я здесь ни при чем, поверьте! – простонал Юнге.
– … друга, – слово было непривычным, Хенрик с трудом смог его произнести.
Холодная отрешенность опустилась на Юнге, ему вдруг стало все равно. Ощущение провала было страшнее страха смерти, смерть теперь не казалась ему чем-то опасным – теперь, когда все рухнуло. Осталось только горькое изумление: месяцы драгоценного времени, напряженный труд сотен специалистов, десятки совещаний, миллионы потраченных марок – все пошло коту под хвост из-за какого-то сумасшедшего.
– Да вы спятили. Друг – у вас? У егеря?
– Такому, как ты, этого не понять, – с ненавистью процедил Хенрик.
Но Юнге не мог остановиться, словно катился с горы. Думал, пусть выстрелит. Вспышка – и темнота, о его позоре никто не узнает, он погибнет, как пишут газеты, на боевом посту. Руки его дрожали, но это был не страх – отчаянная решимость.
– Если она ваш друг – тогда кто навел полицию? Откуда они узнали?
– Они просто сопоставили факты. Не так уж они глупы, – угрюмо возразил Хенрик в уверенности, что она не может предать, что они на самом деле друзья. Он вспомнил, как она сказала: «Я на вашей стороне».
– Она же подружка того чокнутого лейтенанта. Лонгсдейла! Я нажал на все кнопки, чтобы ему дали зеленый свет. А он оплошал. Если бы не она…
– Заткнись!
Юнге хихикнул в истерике.
– Такие, как она, мать продадут ради сенсации! Если не она – тогда кто? Она сдала тебя! Ты размяк! Из-за бабы!
Хенрик обрушил на него приклад: хотелось покончить с этим раз и навсегда. В последний момент сдержал руку, понял – это ничтожество провоцирует его намеренно.
– Она помогла мне, – упрямо сказал он, а в голове звучал умоляющий голос: «Но ведь существуют какие-то способы…»
Юнге лежал на пыльном полу, боль в груди отрезвила его, привела в чувство.
– Ты даже представить не можешь, во что ввязался, – прошептал он.
– Вставай. Если не хочешь сдохнуть в мучениях – вставай. Двигай ногами, червяк. В кабинет, или что там у тебя. Шевелись.
Вернулся страх. Юнге почувствовал, как сердце проваливается куда-то в желудок.
– Где документы по операции?
– Их нет. Только отдельные инструкции. Никто не хранит все в одном месте.
Хенрик оглядел темные углы, нелепые шторы, ряды стульев: все было мрачным, неживым. Должно быть, решил он, время уже вышло. Его план сработал. Трое суток истекло, а он все еще жив. Вот только для чего? Он не знал. Он не чувствовал ни боли, ни желаний, жизнь больше не манила его. Он устал только ненавидеть. Но что-то подталкивало, понуждало действовать так, а не иначе. Какое-то последнее дело, не выполнить которое он не мог. Это невыполненное обязательство мешало ему, не давало чувству покоя захватить его: он смутно помнил, что это чувство почти пришло к нему, когда он встретил на лестнице насмерть перепуганного Юнге в туфлях, хлюпающих от воды.
– Где они? – повторил он настойчиво.
– В сейфе.
– Доставай.
– Они зашифрованы. Вам не будет от них никакого…
– Выполняй.
– Но это секретные данные, – неуверенно возразил Юнге, а пальцы его тем временем набирали код.
– Если они окажутся стертыми, я переломаю тебе руки, – предупредил Хенрик, и Юнге торопливо приложил глаз к сканеру сетчатки.
Неожиданно над столом возникло бледное сияние голокуба, мертвенный свет окрасил стены голубыми бликами. «Запрос закрытого канала. Пройдите идентификацию», – произнес хорошо поставленный женский голос.
– Что это такое?
Юнге очнулся, покачал головой.
– Удивительно, – сказал он. – Все отключилось, даже вентиляция, а эта железка – жива-живехонька.
– Ты не ответил.
– Вы же слышали – запрос закрытого канала, – он сощурился, пытаясь разглядеть часы над дверью. – Это гроссгерцог. Желает услышать мой доклад о начале операции. А мне и сказать-то нечего, сижу тут, как крот.
