«А почему Гость промолчал обо мне?» — в который раз задался вопросом Олег. Не то чтобы ему было что-то особенное скрывать, да и ошеломительное ощущение насильственной отключенности от внечувственной составляющей, постигшее после третьего «удара», не проходило. Как будто от него оторвали девять десятых его существа. «То же у других? И как нам быть теперь?» Он чувствовал себя беззащитным, голым.
— Мы предполагали, что речь пойдет о взаимном сотрудничестве, — сказал наконец Роман. — Вы же читаете нам проповеди. Вы полагаете себя более компетентным… ну даже если так, мы все-таки тоже не дети и прекрасно сознаем, чем занимаемся.
— Между нами не может быть никакого сотрудничества. Для него нет почвы.
— Если мы своими действиями нарушили, — Роман помялся, — некие над-Мировые законы, то наказание нам уже пришло. Наши возможности не восстановятся, ведь так?
— Не успеют. Я что, был недостаточно внятен в своем сообщении?
— О проблемах Мира чуть позже. Я хотел бы окончательно прояснить собственный вопрос. Паранормальные свойства нами утрачены окончательно?
— Предположим, нет. Но я ничего не могу обещать.
— Вот. — Роман беззвучно свел ладони. Его характерный жест. — А вы говорите, нет почвы. Что требуется от нас, кроме информации, которую вы уже получили? Обеспечение техникой, людьми? Средствами?
Михаил только головой покачал.
— Вот это я понимаю, деловой подход. Временем, Роман Петрович. Этого вы мне предоставить никак не можете. У вас и самих почти не осталось.
— Зачем же было его еще и здесь тратить? Хотели ошеломить нас своим всеведением? Разъяснить нам, кто мы такие есть на самом деле с точки зрения высших сил? Мы не нуждаемся.
— Один человек, его уж нет боле, как-то сказал мне, что, по его наблюдениям, исследованиям, аномалы любого направления и мощи делятся на две принципиально разные группы. Большинство достигают своего умения путем долгих, зачастую изнурительных занятий и совершенствования. Другие — их несопоставимо меньше — прилагают огромные усилия, чтобы только не дать своему «дару» выплеснуться полностью, так как и сами не представляют, к чему это может привести. К какой группе вы отнесли бы себя?
— Вашего знакомого звали не Андрей Львович Рогожин? — подал голос внимательный Богомолов.
— Совершенно верно. Генерал поделился этим соображением в последние часы нашей беседы. — Михаил светски наклонил голову. — Последние для него, разумеется. Вы же, — он обвел сидящих за столом, — можете считать все мною сказанное… ну, например, разъяснением. Разъяснением к последнему предупреждению, вот так.
— Да ты кто такой, чтобы нас предупреждать?! — взвилась-таки Антонина. — Ты знаешь, что я с тобой сделать могу?! Ты к кому пришел, ты понимаешь, е… ты козел, или нет?!
— Тоня, помолчи! — рявкнул на нее Пантелей. — А вы… Михаил Александрович, вы ступайте. Идите, идите с Богом. Мы достаточно внимания вам уделили, хватит. У вас свои задачи, у нас свои. Об информированности вашей, ее источниках, я даже спрашивать не стану. У нас сейчас, как вы справедливо заметили, в нашем Мире, забот хватает. Не исключено, что из-за факта вашего присутствия их еще и прибавилось. И вашего напарника, с кем там у вас намечено рандеву. А мы уж как-нибудь. Роман… распорядись проводить.
— Я провожу, не беспокойтесь, — встал Марат Сергеевич Богомолов. Он, похоже, только и ждал этого момента.
— Я тоже, — сказал Олег неожиданно для самого себя, решительно засовывая обратно в нагрудный карман так и не раскуренную сигарку.
На лестнице, завернутой полуспиралью, что вела со второго этажа в нижний холл, к ним присоединился Игнат, на протяжении всей беседы сидевший, забытый, в углу. От Михаила он старался держаться подальше. Олег тронул задержавшегося Михаила за локоть.
— Вы не сказали об одном из нас. Отчего? И… я согласен с Романом, если вы действительно намеревались лишь получить данные на… мы называем его между собой «вторым», то к чему эти сложности? В чем вы хотели нас убедить?
— Не знаю. Я много делаю, чего не знаю. Может, просто — взглянуть на вас. А убедить? Олег Сергеевич, вы заставляете меня прибегнуть к автоцитированию: убеждают лишь чудеса творимые. Я этого делать не собираюсь. Тем более перед столь сведущей аудиторией. Вы и сами прекрасно знаете цену тому, что принимается за чудо простыми смертными.
— Теперь эту цену предстоит заплатить и нам?
— Не всем. — Михаил сделал вид, что делится большой тайной. — Из всех присутствовавших достоверный «кандидат» только один. Позвольте вам его не назвать.
Олег достал сигарку, повертел в пальцах, спрятал опять. Махнул рукой, ушел вверх по лестнице, не попрощавшись. Простой смертный человек.
— А и верно, отчего обо всех сказали, вывернули подноготную, а об Юрченко ни слова? На меня у вас тоже кое-что есть, не так ли?
— Мне он просто симпатичен, Марат Сергеевич. Единственный, кто как-то пытался держать их в узде.
— Последствия настолько далеко зашли?
— А вы не видите? Не понимаю, что вы делаете тут, вам бы находиться у себя. Сейчас идет такая информация…
— Я нахожусь там, где считаю наиболее важным. Предложение. Вы делаете свое дело, я нахожусь на подхвате. Пытаюсь всеми наличными силами остановить тех, кто вам помешает. Вы понимаете, что вам дадут лишь выйти на «второго», а потом… во избежание. Он уже под глухим колпаком, оперативные бригады Пантелеймон вчера направил.
— Чего же не берет? И меня. И вообще… — Михаил неопределенно помахал в воздухе.
Они спустились. Мягкий пушистый ковер тянулся до самой двери.
— Суть предложения? Меня повесят, утопят, четвертуют, если я не… Чего вы хотите? Только нужна ли вся эта суета? Теперь? Вы не допускаете существования времени «Ч»? Которое уже определено?
— Если бы это было так, вы бы бросили первым свою затею.
— Вам известно, что я затеваю?
— Нетрудно догадаться. Кстати, к вам не собираются применять никаких силовых методов. Вас просто хотят задержать. Дольше ваших обычных двух суток. — Марат Сергеевич умолк выжидательно.
— А вы?
— А я этого не хочу. Мне очень понравилась та часть вашей речи, в которой говорилось о ящике Пандоры. Мои устремления совпадают с вашими до микрона. Ведомство, спланировавшее операцию, не обладает, на мой взгляд, должным уровнем защищенности результатов, которые намеревается получить.
— Ваше лучше? — спросил Михаил. И, не дожидаясь, ответил: — Иными словами, вы хотите вмешаться не уже после, а еще до. Не изъять неположенную к получению информацию, а предотвратить самый факт доступа к ней. Чтобы умерла, не успев родиться. А что? Ход. Вы знаете, что смущает меня? Тот самый микрон, до которого наши с вами цели совпадают. Это безнадежно огромная величина. Просто непреодолимая. Да! Я сказал Юрченко Олегу Сергеевичу, будто «кандидатов» среди присутствовавших всего один. Так я врал. Их там было два.
