Но я понимал, что с этим Эпицентром Зла, возможно, не справиться никому и никогда. От бессилия я подумал, что выход, предложенный Монголу, вполне мог бы подойти и для меня. Но в этот момент показались вертолеты, и мне стало не до размышлений.
Бойцы слышали выстрел и сейчас настороженно смотрели на меня, держа оружие на изготовку. В стороне застыли Ольга и Профессор. Я приближался нарочито неторопливо, вразвалку.
— Где он? — крикнул мне командир спецназовцев. Я ухмыльнулся.
— По нужде задержался.
Я тянул время, стараясь подойти как можно ближе. Кто знает, на каком расстоянии мои способности ослабевают? Командир передернул затвор пулемета.
— Стоять! — Он сделал знак бойцу проверить, что там с Монголом. Двое других направили стволы на моих спутников.
Я подавил в себе злость. Я мог устроить им перестрелку в духе Дикого Запада, последнюю для них. Наверно, было бы поделом. Эти ребята, правящие свою полулегальную службу, в крови с головы до ног. Иначе и быть не могло, учитывая, как и какие задачи они выполняли. Но я просто приковал их к месту. Они застыли, словно восковые фигуры в музее.
Загудел двигатель малого вертолета, его двухлопастный винт провернулся. Я мысленно проник в кабины обеих машин и обездвижил пилотов. Потом подошел к командиру, сдернул с его плеча ремень ручного пулемета, прицелился и нажал на спусковой крючок. Когда сороказарядный рожок опустел, задний винт большого вертолета превратился в свисающие обломки. Ольга и Профессор смотрели на меня во все глаза, не говоря ни слова. Иногда они косились на застывших солдат, и тогда на Ольгином лице мелькала тень испуга.
Я отбросил пулемет, забрался в кабину подбитого вертолета и для верности разнес из своего «калаша» панель управления, особенно радио. Пилот в своем кресле не пошевелился. Но он был жив, зрачки его блуждали, а уголки рта едва заметно подергивались, будто он готовился захохотать. Выбравшись обратно, я собрал передатчики спецназовцев и сложил их в рюкзак.
В этот самый момент грянула короткая очередь. Я обернулся, вскидывая автомат.
И опять я допустил ошибку, не додумал, не предусмотрел… Как тогда, в Форте, не все одинаково среагировали на мое внушение. В Форте Кошки вовремя заметили и нагнали страху на очнувшегося «лесного брата», вышедшего из-под их контроля. Но сейчас я был один, без Кошек. И я не видел, что один из бойцов пришел в себя. Видимо, он ничего не соображал, иначе первым делом уложил бы меня. Но он просто послал пули куда попало. Не дожидаясь продолжения, я скосил его из «калаша», всадив полдесятка лишних зарядов. Боец рухнул на землю. Я повел дымящимся стволом. Но остальные продолжали стоять неподвижно, как манекены.
Потом я заметил, что Ольга неуклюже сидит на земле, упершись в нее обеими руками, а Профессор растерянно топчется рядом. Я подбежал к ним. Ольга подняла мне навстречу побледневшее лицо. Я присел. Под Ольгиной грудью на одежде расплывались, быстро набухая влагой, два алых пятна. Ольга то старалась зажать их рукой, то опять опиралась о землю, потому что сидеть ей становилось все труднее.
— Сережа, — сдавленно шепнула она.
Я обнял ее, прижал к себе, потом осторожно опустил на траву. С такими ранами ей оставалось жить считанные минуты. Черт! Черт!! Что же это такое?! Как же я мог?! Почему все вокруг меня умирают?! Я обхватил голову руками.
— Сережа, — снова прошептала Ольга. На этот раз я еле расслышал ее. — Я… не забывай меня… — Из уголка ее рта скатилась кровавая струйка, глаза остекленели. Несколько секунд я сидел неподвижно, потом вскочил и вскинул автомат. Троих оставшихся я положил бы одной очередью, веером. Но Профессор проявил неожиданную для него прыть. Он вцепился в меня, задирая автоматный ствол вверх. Ударили вспышки и грохот, пули ушли в вечереющее небо. Я попытался оторвать от себя Профессора.
— Сергей! — прохрипел он, вцепившись в меня как клеш. — Прекратите. Не надо. Не уподобляйтесь…
Я еще раз тряхнул старика и сник. Профессор разжал пальцы.
— Вы ее не вернете, — сказал он. — Не надо никого убивать.
…Мы с Профессором опрокинули застывших бойцов на землю и связали ремнями. Они валились, как ватные куклы, не шевельнувшись. Пилотов мы тоже связали. Потом я нашел в боевом вертолете саперную лопату и принялся невдалеке рыть могилу. Профессор помогал мне, орудуя палкой, но толку от его помощи было мало.
Минут через сорок на этом месте желтел холмик свежей могилы. Теперь я постоянно оглядывался, но никто из связанных не двигался. Я не стал делать креста и ставить его на могиле. Все мы, с крестами и без, давно отвернулись от Бога. А он от нас. И пустые символы не имели никакого значения.
Покончив с похоронами, я опустился на траву. Профессор сел рядом. За все это время мы не проронили ни слова.
Наконец я сказал:
— Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Вопросы потом. Постарайтесь запомнить как можно подробнее все, что я вам расскажу. Это очень важно.
Профессор ничего не ответил, но приготовился слушать.
Я рассказал ему все, абсолютно все, что знал про Зону: про то, что в ней творилось, про все безобразия, убийства и уродства жизни в ней. Как можно подробнее передал наш разговор с Монголом, кто и зачем одновременно затеял две экспедиции, как и почему меня использовали в этой игре. Я ничего не скрыл — ни своего прошлого сотрудничества с Монголом, ни причины, по которой в городе началась война. Я хотел как можно полнее проинформировать Профессора, но под конец почувствовал, что исповедуюсь…
Профессор слушал не перебивая. Когда я умолк, он спросил:
— Для чего вы мне все это рассказали?
— Позже объясню.
Он тронул меня за рукав.
— Не казните себя. Многого вы не знали, многое от вас не зависело.
Я отмахнулся.
— Не утешайте, я не девочка. Залезайте в вертолет.
Профессор послушно вскарабкался в исправную машину. Я развязал пилота, «расковал» его, но не отпустил, продолжая ВЕСТИ.
– Запускай мотор, — скомандовал я. — В город.
Пилот, не поворачивая головы, защелкал переключателями. Взвыл двигатель, винт над колпаком кабины превратился в прозрачный круг.
— А что с солдатами? — прокричал сквозь нарастающий шум Профессор. — Так и бросим?
— Когда взлетим, придут в себя. Я позаботился. Не маленькие, развяжутся. Оружие я там оставил невдалеке. Если на что-то годны, выживут.
Вертолет оторвался от земли и начал плавно набирать высоту.
Арчи пересчитал зеленоватые банкноты и остался доволен. Арчи — почти не кличка, его звали Арчибальд. Мы сидели за обеденным столом на кухне обшарпанной квартиры на третьем этаже, в трущобах. В комнате за стеной ожидали Профессор и двое людей Арчибальда. Они вели себя тихо, оттуда не доносилось ни звука.
