По лицу Эндрю градом катился пот, и к горлу подступила тошнота.
Вдруг где-то наверху раздался пронзительный визг. – Соскальзывает правый приводной ремень! – воскликнул Чак. – Надо быстро укрепить его. Уменьшить скорость до средней!
Фергюсон перевел взгляд на Эндрю: – Мне кажется, вам лучше вернуться на верхнюю палубу, сэр.
Крепко держась рукой за стойку, Эндрю посмотрел на узкую лестницу, ведущую наверх. По обе стороны от нее с бешеной скоростью вертелись приводные ремни. Пол то уходил у него из-под ног, то подбрасывал его к потолку.
– Отсюда есть другой выход? – пересохшими губами прошептал Эндрю.
– Эй, Гарри, остаешься за главного! – крикнул Фергюсон, подхватывая полковника под руку. – Пойдемте, сэр.
Их путь лежал между высокими поленницами. Несколько человек занимались подачей дров к топкам на корме – ненасытные котлы быстро пожирали все и постоянно требовали добавки. Наконец они добрались до тяжелой двери, и Чак с усилием распахнул ее, таща Эндрю за собой. Затем инженер наглухо закрыл дверь. Здесь было гораздо тише, чем в машинном отделении, но так же жарко. Это была узкая комната, освещаемая тусклым светом единственной свечи, закрытой стеклянным колпаком. Эндрю решил, что она напоминает гроб.
– За следующей дверью зарядный погреб, – сообщил ему Фергюсон. – Мы соорудили эту промежуточную камеру для большей безопасности, чтобы туда не могла попасть искра из машинного отделения.
– То есть если у вас там что-нибудь произойдет, люди смогут выбраться оттуда только сквозь эту душегубку или по лестнице, где тебя может перерезать ремнем пополам? – недоверчиво спросил Эндрю.
– У нас не было времени придумать что-нибудь получше, сэр. Из порохового погреба есть проходы в дровяной склад и помещения на носу корабля, но нам туда не добраться. К тому же, если у нас протаранят корму или ядро пробьет борт ниже ватерлинии, нам не понадобятся спасательные люки. Когда холодная вода зальет котлы, их стенки не выдержат. На нас выльются тонны кипятка.
Эндрю потрясено уставился на Фергюсона. Голос инженера звучал так спокойно и деловито, словно он говорил о каких-то обыденных и малозначительных вещах.
– Пойдемте, сэр. Вам лучше побыстрее очутиться на свежем воздухе…
Чак постучал во вторую дверь. Через секунду она распахнулась, и на пороге появился мальчик из порохового погреба.
– Пойдемте, – повторил Фергюсон и потащил Эндрю за собой.
Корабль продолжало бросать вверх-вниз. Как и промежуточная камера, пороховой склад освещался одной-единственной свечой, защищенной стеклом. Эндрю с трудом различал деревянные корзины, в которых находились завернутые в холст пороховые заряды. Все помещение было объемом со шкаф. Запах стоял отвратительный, и лицо подносчика пороха было зеленого цвета.
– Мне нехорошо, – пробормотал Эндрю. Фергюсон ринулся к переговорной трубе.
– Все огни потушены? – заревел он. – Откройте этот долбанный люк – мы с полковником поднимаемся наверх.
Мгновение спустя крышка люка у них над головой была откинута, и в появившемся отверстии возникла физиономия О'Мэлли. Эндрю начал было подниматься по лестнице, но качка была такой сильной, что ему никак не удавалось ухватиться рукой за верхнюю перекладину и не потерять равновесия.
– Господи, за что мне такие муки, – простонал он.
– Не падайте духом, сэр, – произнес О'Мэлли. В его голосе слышалась чуть заметная ирония.
Ирландец по пояс просунулся в люк и схватил Эндрю за запястье.
– Все, я держу вас. Поднимайтесь.
Силы Эндрю были на исходе, он еле передвигал трясущиеся ноги, и в итоге О’Мэлли пришлось тащить его, как морковку. Если раньше батарейная палуба казалась ему адским пеклом, то после машинного отделения его пробил здесь озноб.
– Отпустите меня, – выдавил он и, шатаясь, доплелся до пушечного порта в носовой части «Суздаля». Эндрю высунул голову наружу и наконец изверг содержимое своего желудка.
– Твою мать, придурок, смотри, куда ты блюешь! Хоть я и доктор, мне все равно не нравится, когда кто-то блюет на мои новые ботинки.
– А ты будь бдителен, – посоветовал ему Эндрю, и тут его скрючило в новом приступе рвоты.
– Тебя все еще беспокоит морская болезнь? – сахарным голосом поинтересовался Эмил.
– Заткнись, гад, – обессилено прошептал Эндрю. Его, слава Богу, отпустило, и он с наслаждением вдыхал свежий воздух.
– Вылезай оттуда, сынок. Ты представляешь собой жалкое зрелище.
Эндрю вяло попытался пролезть сквозь отверстие порта, и, возможно, через несколько лет ему бы это удалось, но О'Мэлли буквально выпихнул его из своих владений, и Эндрю мешком свалился на палубу. В довершение всех бед оказалось, что он приземлился прямо в остатки своего завтрака.
Возле орудийной башни собралась целая толпа, с интересом наблюдавшая за злоключениями своего командира.
– Чертовы ублюдки, вам что, заняться нечем? – проревел он.
Палуба мигом опустела, но с противоположной стороны башни до него донесся приглушенный смех.
– Господи Иисусе, – вздохнул Эндрю. Он наконец поднялся и облокотился на бронированную обшивку.
Качая головой, Эмил вытащил носовой платок и вытер лицо друга.
– Ты великий полководец, Эндрю, но моряк из тебя никакой.
– Эмил, там, внизу, настоящее пекло. Не меньше шестидесяти градусов.
– Я слышал, что на старине «Мониторе» температура поднималась чуть ли не до девяноста.
– Только сумасшедший может добровольно пойти служить на броненосец!
– Кому-то приходится выполнять эту работу, – заметил доктор, стряхивая за борт грязь со своего платка.
Как заботливый отец, ухаживающий за больным ребенком, Эмил помог Эндрю снять шерстяной мундир, рубашку и фуфайку. Сморщив нос в притворном отвращении, он запихал промокшие от пота тряпки в отверстие ближайшего пушечного порта.
Холодный ветер тут же набросился на Эндрю, и полковник задрожал.
– Давай-ка прогуляемся до кормы, укроемся от ветра, – предложил Эмил, обнимая Эндрю за талию.
Они обошли каземат и присели. При их появлении собравшиеся там люди деликатно удалились к левому борту.
– Как я буду командовать битвой, если я не могу спуститься в трюм? – в отчаянии воскликнул Эндрю.
– Ты ведь генерал, или адмирал, если тебе так больше нравится. Ты должен находиться наверху и важно разгуливать по палубе, сверкая пуговицами на новом мундире. А внизу пусть работают те, у кого это лучше получается.
– Я никогда так не поступал, – вздохнул Эндрю. – Я никогда не требовал от солдат того, на что не был способен сам.
– Есть вещи, на которые ты не способен, Эндрю. На этот раз все будет иначе. Тебе не придется нестись во главе атакующей пехоты. Послушай, я всегда считал, что ты просто псих, если позволяешь себе такой риск. Будь доволен, что отделался потерей левой руки. С тех пор как я оказался в Тридцать пятом, я всегда боялся, что однажды тебя принесут ко мне мертвым. Редко какому полковнику удавалось пережить хотя бы два боя, если он вел себя так, как ты. Эндрю слабо улыбнулся.
