Нет, вовсе не совы. Двуногие хищники с совиными головами.
Но, прекрасно понимая, что происходит нечто крайне нехорошее, Трой думал лишь об одном: надо как можно быстрее отдать меч назойливому выпивохе и заснуть так крепко, как никогда не засыпал. Простой дремотой тут уже не отделаешься.
Непослушная рука не с первого раза нащупала пояс, потянулась дальше, коснулась черной шершавой рукояти, которая так удобно сидит в ладони, и…
И у Троя будто молния перед глазами сверкнула. Сонная пелена исчезла так стремительно, что теперь он не мог поверить в ее существование. Будто приснилось, не бывает так, бред какой-то. Мысли стали четкими, ясными и, мягко говоря, тревожными. Он понимал, что происходит что-то экстраординарное, но не понимал, что именно. А священник и Трульв сидели как фарфоровые болванчики и синхронно клевали носами в такт напевным словам:
– Сон прекрасен… сон идеален… хочется никогда не покидать этот сон… хочется спать вечно… веки тяжелеют все больше и больше, они почти сомкнулись…
Глаза обладателя завораживающего голоса резко сузились, налились красноватой чернотой, зрачок вытянулся. В его взгляде больше не было ничего человеческого, это тварь, монстр, хитроумное порождение пепельного яда, мастерски маскирующееся под нормального человека.
Эту мерзость надо убить, пока она не убила Троя.
Ладонь крепко обхватила рукоять, потянула клинок из ножен с тихим шелестом. Но тварь услышала, глаза сверкнули красным, тонкая рука стремительно юркнула вниз, ухватилась за оружие, крепко сжав Трою пальцы. И железная хватка тут же сошла на нет, тот даже не успел начать сопротивляться.
Монстр оборвал свои нескончаемые нашептывания, неуклюже отшатнулся от стола, облокотился спиной о бревно, поддерживавшее тяжелую потолочную балку, и уставился вперед бессмысленным взглядом. При этом челюсть его неприглядно отвисла, меж алых губ свесился ненормально тонкий язык.
Он больше не выглядел опасной тварью, зато сильно походил на запущенного деревенского дурачка.
Трой понятия не имел, что именно случилось с этой тварью в человеческом облике, но очень надеялся, что это состояние продержится хотя бы несколько мгновений. И за это время надо успеть дотянуться до кого-нибудь из оставшейся парочки. Оба все той же дерганой походкой так и направляются к двери в углу. Там, за ней, осталась толстуха, которая приносила вино, и, возможно, еще кто-нибудь. Надо не дать им до них добраться, поднять шум, завязать драку, задержать, дождаться помощи или справиться самостоятельно. Но в таком случае желательно хотя бы одного вывести из строя сразу, кто знает, насколько они сильны? Одиночка – еще куда ни шло, такой бой выглядит честно, а вот двое – страшновато.
С обувью у Троя все плохо. То есть так он считал до этого момента. Под его размер священник ничего не нашел, сумел выделить лишь безразмерные мокасины. Обувка бедняков – слишком тонкая, слишком легкая, недолговечная, неприглядная. Но и сделать ее недолго, а стоптать не жалко.
А еще в ней можно двигаться почти бесшумно. Но все равно парочка, уже добравшаяся до дверей, что-то почуяла. Оба синхронно развернули головы, лишний раз доказав, что не относятся к людям – у живого человека лицо на место затылка поставить невозможно. Трою ничего не оставалось, как, крепко ухватив рукоять меча обеими руками, рывком преодолеть последние шаги и врезать наискосок, стараясь зацепить первого слегка, самым кончиком, а вот на следующего обрушить всю мощь клинка.
Первый отшатнулся, но недостаточно быстро, слишком длинное лезвие – достало. Он пискнул, когда потасканный камзол вспорола сталь, при этом кромка меча, до этого искрившая так себе, по чуть-чуть, ярко вспыхнула, наливаясь мириадами мельчайших ослепительных огоньков. Такое Трой за своим новым оружием до этого случая не замечал, но любоваться дивным зрелищем некогда.
Второй тоже попытался избежать знакомства с волшебной сталью, и тоже не совсем удачно. Точнее – совсем неудачно. Клинок, войдя в тело на уровне печени, пошел далее наискосок с такой легкостью, будто преграды перед ним не было вообще. При этом он все более и более наливался светящимися точками. Дальше и дальше, не запнувшись даже на крепком хребте, не задержавшись на костях таза, так раскаленный нож идет по подтаявшему маслу. И вырвался из плоти над бедром, брызнув при этом темным на стену.
Тело еще разваливалось на две половины, удерживаемые лишь тонкой полоской брюшины, а Трой уже крутанулся, намереваясь добить первого противника. Но тот продемонстрировал чудеса акробатики, легко забежав по стене на потолок и скрывшись там во мраке – с жировыми светильниками действительно творится что-то неладное, они едва тлеют, от них больше дыма, чем огня.
Дородный мужик столь высокого роста, что макушка едва не доставала до притолоки, как раз в этот момент показался в дверях и при виде открывшейся картины с грохотом выронил блюдо с дымящейся курицей. Трой краем глаза увидел, как птица шмякнулась на корчащуюся в луже крови верхнюю половинку почти расчлененного тела, и, несмотря на серьезность момента, порадовался, что Трульв остался без ужина.
Брат Эттико ему не понравился.
Рука нырнула в карман и, выбравшись из него, легким взмахом направила светляк вверх. Тот, будто понимая, что от него требуется, ухитрился ускориться еще больше, достигнув потолка в один миг. И там засиял угрожающе красным, такое Трой за ним и его сородичами не видел с той поры, когда призрачный жнец опрометчиво врезал по черному гробу.
Тварь, четырехлапым пауком пристроившаяся в темном углу, внезапно оказалась на свету. Причем свет ей не понравился, она вновь пискнула, судорожно замахала конечностями, полетела вниз. При этом обреченно завизжала, догадываясь, что ничего хорошего ее там не ждет.
В этом она не ошиблась. Трой безо всяких фехтовальных изысков на совесть размахнулся и встретил визжащего монстра сильнейшим ударом прямо в воздухе.
Получилось даже лучше, чем с первым, – на пол с хлюпающим звуком брякнулись две половинки, меч при этом засиял еще ярче.
А Трой развернулся к последней твари. Той, которая хотела оставить его без магического оружия. Она так и стояла на том же месте, бессмысленно уставившись в одну точку. Глаза стеклянные, со свесившегося ненормально узкого языка тянется слюнявая нить. И что-то изменилось в облике, будто навеянный морок спадает. Уши вытягиваются, становятся бесформенными, челюсть удлиняется книзу, а глаза превращаются в сущий кошмар, такое даже невозможно описать нормальными словами.
Не нужно слов – нужно дело. Дело для волшебного меча.
