Пётр был уязвлён, подавлен, и все помыслы его были направлены на реформу и оснащение армии. Без неё, без её побед невозможно было пробить выход к морю, создать флот.
– Заряжай! – скомандовал Пётр и, когда бомбардиры зарядили пушку цепными ядрами, отстранил командира, сам навёл прицел и поднёс раскалённый железный запальник к отверстию.
Грянул выстрел, и все присутствующие сразу обратили внимание на необычный звук. Ядра шипели, трещали, даже визг слышался. Но от брёвен полетели щепки, и у Петра заблестели глаза:
– Давай ещё! Заряжай!
Ещё один выстрел – и снова попадание.
– Дай я тебя расцелую! – Пётр, как медведь, облапал Андрея и расцеловал его в обе щёки.
– Государь, позволь слово молвить?
– Говори!
– Батарею, что ядрами цепными стрелять будет, надо на передовой линии поставить. Эти ядра далеко не летят. А как шведы на приступ пойдут, тогда и дать залп.
– Так ты ещё и тактику продумал?
В это время от возка, от группы генералов, приблизился Головин. Вот уж кого Андрей не ожидал увидеть здесь и сейчас!
– Помилуй бог, да это же он! – и ткнул в Андрея пальцем.
Все уставились на Андрея.
– Фёдор Алексеевич, объяснись, – потребовал царь.
– Государь! Я тебе пополудни крыльцо показывал чугунное, работы дивной.
– Помню!
– Так он его сделал! Вчера вечером обещал быть у меня и не пришёл, шельма!
Пётр захохотал, как это мог только он: громко, заразительно, хлопая себя по ляжкам.
– Шельма, говоришь! – Царь вытер слёзы, выступившие от смеха.
– Ну-ка, поподробнее, – Пётр уже смотрел на Андрея.
– Мои мануфактурщики, что чугун льют, сделали по моим эскизам ограды, фонари и крыльцо купцу…
– Бог с ним, с купцом, дальше давай.
– Его светлость, граф Головин, проезжая, увидел и наказал вечером быть у него. Я приехал, а граф в «нетях».
– Так в чём твоя вина?
Пётр повернулся к графу, усики его грозно встопорщились, и граф счёл за лучшее отойти за спины генералов.
Пётр повернулся к Андрею:
– Неуж твои сделали?
– Как есть, до последней детали.
– А работа хороша, особливо ступени. Уж я походил, попрыгал – прочно и глаз радует. Не знал за тобой таких талантов. Я полагал, только пушки твои мастера делать способны. Такое производство развивать надо, не только французам и итальянцам красивое дело, чтобы глаз ласкало. Что тебе надобно?
Андрей сначала хотел сказать, что ничего, но потом вспомнил слова дьяка.
– Землю, богатую рудами, государь.
Пётр кивнул:
– Алексей Михайлович, подойди!
Из группы генералов выступил дворянин в мундире. Кто он такой, Андрей не знал.
Пётр заметил его замешательство:
– Не знаешь князя?
– В первый раз вижу, государь.
– Ну да, не столичный ты человек. Это окольничий Лихачёв, глава Приказа рудокопных дел. Подойдёшь к нему, он подскажет, где земли, богатые рудой есть. Добывай, мануфактуру ставь. Вижу – за дело радеешь во славу Отечества моего.
– Спасибо, государь! – Андрей поклонился.
Царь быстрыми шагами направился к возку. Весь обоз отбыл, а оставшиеся перевели дух.
Дьяк подошёл к Андрею:
– О чём они говорили? Я что-то не понял.
– Мануфактура чугунолитейная у меня есть. Сделали мои мастера ограду и крыльцо чугунное для купца – он дом каменный строит. Граф Головин, проезжая мимо, увидел да царю показал.
– Не знал… – протянул боярин. – Пётр-то Алексеевич вовремя подъехал. Я мыслил тебя с Лихачёвым познакомить, а случилось так, что сам царь вас свёл. Видимо, счастлив твой ангел.
– Наверное, – Андрей пожал плечами. Но он ясно видел – боярин чем-то обижен.
– Боярин, давай завтра поговорим. Я деньги получу, поужинаем. В твоём заведении или у меня дома?
– Ты никак домом обзавёлся?
– Каменным, с поверхом. На набережной Яузы, недалеко от постоялого двора, где лошадиная морда на вывеске.
– Знаю это место. Ладно, заканчивать надо, завтра договорим.
Пушки проклеймили государственным клеймом Пушкарского приказа. Отныне они принадлежали государству, а не Андрею.
Дьяк пересчитал пушки, цепные и полнотелые ядра и что-то черкнул в бумагах.
С утра Андрей уже был в приказе, но боярин попросил его обождать.
– Чего так?
– Когда бы я успел ведомость составить? К полуночи домой возвернулся. Ты погуляй до полудня.
Чтобы не тратить время, Андрей поехал домой. Каждому мастеру он вручил по рублю призовых за хорошую работу – пушки на поле отлаживали они. Стреляли, правда, уже бомбардиры.
– Можете сегодня на торг сходить, подарки домашним купить, отдохнуть. А завтра все на ушкуй и домой.
– Спасибо, барин! – поклонились мастеровые. Для них рубль – серьёзные деньги, обновки столичные в подарок жене да детям купить позволяют, порадовать.
Андрей же поехал на стройку. Надо было предупредить Винченцо, что сегодняшняя встреча переносится. Сорвалось с Головиным – так другие найдутся.
Как он и ожидал, Винченцо уже был здесь. Дом ещё подрос – каменщики трудились в поте лица. Видимо, купец не скупился, платил сполна.
– Не получится у нас сегодня встретиться, Винченцо, – поздоровавшись, сказал Андрей. – Я приехал к Головину, как уговаривались, а он пьян. Но думаю, дело это временное, будут ещё заказы и совместное сотрудничество.
– Жаль. В моей Италии люди тоже вино пьют, но меру знают.
– Винченцо, ты когда-нибудь делал чугунные мосты?
– Мосты? – изумился архитектор. – Не доводилось. Да и невозможно это. Ты видел здешние реки? Москва и Яуза широки, а через мелкие реки брёвна переброшены. Зачем чугун?
– На перспективу.
После полудня Андрей посетил Пушечный приказ, получил деньги за ядра и пушки и договорился с боярином о встрече. К тому времени кухарка, предупреждённая о госте, расстаралась.
Как только у ворот дома остановился возок боярина, Макар распахнул ворота, и возок въехал. Макар отворил дверцу и услужливо подхватил дьяка под локоток. Боярин и сам мог сойти, но такое внимание ему явно понравилось.
А на крыльце его уже встречал Андрей с корцом сбитня по старому русскому обычаю.
Боярин выпил, крякнул от удовольствия:
– Хорош сбитень!
Дом снаружи не торопясь осмотрел, по этажам прошёлся.
Уселись в трапезной.
Макар подносил вино, а кухарка Антонина – горячие блюда и закуски. Стол был уставлен полностью, для двоих было даже многовато.
Сначала ели молча, а когда немного насытились, боярин изрёк:
– Хороша у тебя кухарка!
– Не жалуюсь. Ты вроде недоволен мной, Алексей Митрофанович?
– Есть такое дело. Ты купчишке крыльцо красоты невиданной поставил, а мне хоть бы полсловечка!
– Виноват! Только крыльцо такое первое. Боялся я – вдруг недочёты?
