посвящать свою жизнь разгадке его тайны. И никто, совершенно никто не желает тратить врождённые грани на усвоение неизведанных озарений».
Так же учитель заверил, что люди с высоким Моральным Правом имеют больший успех в раскрытии «Неизведанного Озарения», чем низкоморальные. Но почему — не объяснил.
Я же предположил, что именно так и появились скрытые озарения славных родов: древний дивианец раскрывал тайну неизведанного озарения, но не рассказывал её никому, кроме близких родственников.
Правильна моя догадка или нет — неизвестно. Учитель Гиан Атти ушёл от ответа. Он всегда так делал, когда его спрашивали то, чего он не знал.
Внутренний Голос продолжил:
«Ты получил наказание. Все свободные грани, собранные тобою в Пути, возвращены в Сердце Дивии».
— И снова всё отобрали…
Голос замолчал.
Я вызвал Внутренний Взор и оторопело замер. Что случилось с Линиями Духа и Тела? Отчего они стали крошечными? Потом понял: это не они уменьшились, а Моральное Право выросло настолько, что стало неизмеримо больше них!
Да, «неизмеримо» — правильное слово. Я и раньше оценивал толщину Морального Права только в отношении других Линий, чьё числовое значение мне было известно.
Ни «знаменательного», ни «неустойчивого» увеличения Линий я ещё не получал. Даже не слышал о таких.
Из прошлого опыта я уже вывел численные значения слов, которыми обозначались утолщения Линий.
Минимальным было «небольшое увеличение», то есть вмещало в себя один волосок, или — шесть паутинок.
За ним шло «хорошее», толщиной в двенадцать паутинок. За ним — «существенное», придававшее любой Линии двадцать четыре паутинки. Его я никогда не получал, но знал о нём из учёбы в Доме Опыта. Оттуда же узнал о следующем инкрементном шаге, назывался он «большое увеличение» и приносил Линии сорок восемь паутинок толщины.
Далее шло увеличение «обширное», ценою в шестьдесят паутинок. Такого я тоже не получал.
Когда голос сообщал: «Ты одарён значительным увеличением Морального Права», это значило, что Линия увеличилась сразу на семьдесят две паутинки. Именно это знание количества паутинок в волосинках помогало мне приблизительно отслеживать толщину Морального Права.
Я думал, что выше «значительного» увеличения не бывает. Ведь совершенно ясно, что утолщение Линий повторяло количество паутинок, необходимых для определённых ступеней озарения.
Но вот, оказывается, было «знаменательное»! И оно превосходило все другие виды увеличения вместе взятые.
Я прикинул, на сколько паутинок оно стало толще. Что-то около пятисот, не меньше. Итого Моральное Право растолстело до семисот с копейками паутинок.
Что если можно получить ещё большее увеличение? И не за ним ли охотились мерзкие Кохуру, воруя чужие грани ради своего грязного колдовства?
Ведь ещё от Мадхури Саран я слышал истории о том, как некто входил в храм за благоволениями, а выходил оттуда с необъятно толстым Моральным Правом.
Моё «знаменательное» улучшение, конечно, сильно раздуло толщину и длину моего Морального Права, но ещё не настолько, чтобы превзойти хотя бы Нахава Сешт, у которого было примерно тысяча паутинок Морального Права.
Головокружение и рябь в глазах почти прекратились. Я вышел из комнаты для благоволений.
Танэ Пахау — с мешком на голове — проводил меня до акраба и мы полетели обратно в казармы.
✦ ✦ ✦
В казарме, прямо на голом полу, сидел какой-то воин. Вокруг него разбросаны куски доспехов, оружие и шкатулки. Голову он низко опустил, лицо было видно, но его закрывала боевая металлическая маска. На наплечнике доспеха прилеплен знак воинской принадлежности к отряду Маджи Патунга.
По рассыпанным по полу целительским кристаллам я догадался кто это.
— Шигеро Саран? — сказал я, входя в комнату.
Парень вскочил на ноги и сорвал маску:
— Как нам быть, брат? — всхлипнул он. — Что мы будем делать дальше?
— Ого, теперь ты меня «братом» назвал? — усмехнулся я. — Переход из отряда Кохуру в отряд Маджи сделал тебя умнее?
Шигеро не обратил внимания на мой сарказм.
— Мы остались одни! Одни, Самиран!
От этих слов плечи Шигеро затряслись. Было неловко смотреть, как этот крупный, накачавшийся в отряде Кохуру лекарь, плакал как младенец. Его можно понять, он потерял и мать, и отца и близких братьев и сестёр.
— Утри слёзы, братишка, — сказал я. — Сколько Саран выжило?
— Я не знаю, — всхлипнул Шигеро. — Но все старшие убиты.
— Вторые старшие?
— Погибли, защищая первых.
Я не сдержал неуместную улыбку: метафоричность дивианского языка иногда была комичной.
— А третьи старшие погибли, защищая вторых?
— Это мы с тобой, Самиран. И нам некого защищать.
Я устало опустился на свой лежак, опалённая солнцем кожа болела и чесалась одновременно. А голова разболелась, будто я провёл под палящим солнцем целый день.
— Почему ты лёг? — изумился Шигеро.
— Быть может, потому что был ранен в битве с наёмниками?
Всхлипывая, Шигеро сгрёб разбросанные кристаллы в шкатулки:
— Вставай, я пришёл за тобой.
— Зачем?
— Оставшиеся Саран собрались в родовом дворце. Мы должны решить, что делать дальше.
— Братишка, я только пришёл в себя.
Без предупреждения Шигеро, схватил меня за руку и крепко сжал. Одновременно по зудящей коже прокатилась щекочущая волна «Изгнания Хвори», смывшая головную боль, за нею — мощный поток какого-то озарения, от которого моя кожа моментально приобрела прежний цвет и вид. Только кое-где остались розовые пятна, как от старых ожогов.
— Это потом уберём, — устало пообещал Шигеро и отпустил мои руки.
— Спасибо, — кивнул я. — Но всё равно не вижу необходимости идти. Саран отвернулись от меня.
— Старшие мертвы, — шмыгнул Шигеро. — Больше некому от тебя отворачиваться. Пойдём. Ты должен быть на Родовом Совете.
Я не двинулся с места:
— А разве дворец уцелел после налёта наёмников?
— Я не знаю! — нервно выкрикнул Шигеро. — Меня попросили привести туда всех Саран, которые служили в отрядах.
— Кроме нас ещё кто-то служил?
— Была… наша старшая сестра. Как и ты, она бросилась защищать свой дом и безвозвратно погибла. Наёмники изрубили её на мелкие куски.
— А что известно о…
— Я не знаю ничего, — плаксиво ответил Шигеро. — Ты недавно очнулся от ран, а я только утром прибыл из низкого царства. Я знаю не больше тебя.
Я решительно поднялся:
— Ладно, погнали на Родовой Совет.
38. Военно-юридические и панические атаки
Мне снова пришлось проделать путь от казарм до места для приземления акрабов. На этот раз солнце вело себя ласково.
Шигеро договорился
