— Сказал, что не могу оставить вас здесь самих, — улыбнулся я.
— Сильно ты нам здесь нужен, — фыркнул Хон. — Уж лучше я бы терпел рядом Поля и слушал его нытье, чем понимать, что он сейчас наслаждается незаслуженным отдыхом, пока мы торчим здесь.
— Ну, нам-то особо жаловаться не на что, — справедливости ради отметил Шон.
Действительно, последние дни в отсутствие Кито прошли довольно-таки спокойно. Кроме не слишком обременительной работы вроде той, которой мы сейчас занимались, и очень вялой самоподготовки, мы вообще ничего не делали.
В этот момент из стен церкви до нас донеслось очередное будоражащее кровь завывание. Это женский церковный хор под руководством пастора Ричардса репетировал пение рождественских псалмов. Среди тоненьких женских голосов я явно слышал сильный и зычный голос Рины Кейдж — к ужасу и отчаянию последней, у нее обнаружился, по мнению пастора, недюжинный талант к хоровому пению.
— Ну и воют, — прыснул Голдстейн. — Как бы они этим воем вместо того, что задумал пастор, е вызвали каких-нибудь злых духов.
— Он заставляет их репетировать по шесть часов в день, — вздохнул я.
Рина жаловалась мне на это вчера, когда мы с ней тренировались в зале. После того как мы начали регулярно встречаться с Джен, я нашел в себе достаточно выдержки для того, чтобы время от времени общаться с Риной, не опасаясь, что выкину что-нибудь слишком рискованное из-за спермотоксикоза.
Мы, конечно, все равно иногда оказывались на грани фола. Совместные тренировки оказались хорошим невинным поводом, чтобы проводить вместе время, и были сопряжены с физическим контактом. Рина, вопреки интенсивным «антинимфоманским» курсам с мисс Танди, не упускала случая отпустить какую-нибудь скабрезную шутку или «нечаянно» коснуться меня не самым привычным для бокса способом. Но мы все же были осмотрительны и не переходили грань, за которой нам бы грозила «зубрильная яма».
Иногда я чувствовал себя виноватым перед Джен из-за того, что провожу время с другой девушкой. Но я тут же убеждал себя, что в наших встречах нет ничего плохого и у них нет никакого сексуального подтекста. Отчасти это было правдой. Мне чем-то импонировал неунывающий нрав Рины, ее грубоватый юморок и приземленное, простое, искреннее отношение к жизни, основанное на простых природных понятиях и потребностях. Воспитанное на африканских пустошах, это отношение к жизни не смогли вытравить из нее ни в центре Хаберна, ни в интернате. Общение с ней было своего рода дуновением свежего ветерка в этих стенах, переполненных фальшью, двуличием и синтетикой.
— Как там у тебя с профориентацией, Алекс? — спросил Сережа.
В конце первого семестра еще двое наших, включая Ральфи, получили подтверждение своих грантов. Ожидалось, что судьба остальных решится в начале второго семестра. Я так и не получил ни одного приглашения на собеседование после того, как отклонил предложение «Юнайтед Секьюрити Солюшнз». Корпорация «Аэропейс», которой я два дня сочинял слезное письмо из разряда «Как я хочу летать, о, пожалуйста, только дайте мне шанс!» ответила мне краткой и вежливой формальной отпиской, в которой говорилось, что они очень ценят мое письмо и уважают мои стремления, но с сожалением сообщают, что на данный момент летные специальности не востребованы в корпорации, бла-бла-бла. В конце предлагалось принять участие в конкурсе на специальность IT-девелопера, если мои баллы по всем точным наукам выше 90.
— Еще в процессе, — угрюмо ответил я.
В конце месяца ожидался большой конкурс на гранты «Дженераль энерджи». Энергетический гигант имел большую квоту по всей сети «Вознесение» — под сотню мест. Им требовались специалисты разных специальностей — от членов геолого-разведывательных экспедиций до специалистов в сфере HR. Это была, определенно, хорошая возможность, хоть и никак не связанная с детскими мечтами, и мне, наверное, стоило ею воспользоваться, если только я не намерен был оказаться в какой-нибудь дыре, куда меня отправят по муниципальной квоте.
5 февраля 2079 г., воскресенье. 607-ой день.
К моему величайшему изумлению и не меньшему изумлению ребят, я не прошел, в отличие от Шона и даже Ши, отбор в «Дженераль». Мой средний балл был значительно выше, чем у них, и я был уверен, что прошел тесты не хуже, но система оценивания была непрозрачной, и я мог лишь догадываться, чем не угодил корпорации. Впрочем, разгадка не заставила себя ждать.
С самого начала второго семестра я оказался под мощным прессингом, направленным на пересмотр моего отношения к предложению «Юнайтед Секьюрити Солюшнз». Многочисленные разъяснительные беседы со мной на эту тему вел куратор Кито. Несколько раз меня вызывал к себе в кабинет по вопросам «профориентации» заместитель Петье — Нимиц, чтобы, не глядя мне в глаза (эпизод в «Доме отдыха Самуи» все еще не поблек, видимо, в памяти ублюдка) прочитать лекции о том, что рынок труда перенасыщен специалистами во многих сферах, тогда как существует острая нехватка профессионалов в сфере безопасности. Во время обязательных сеансов психотерапии Кэтрин Митчелл начала искусно подводить каждую нашу беседу все к той же «заветной» теме. Наш физрук мистер Закли, бывший армейский сержант, стал регулярно потчевать меня историями о своем веселом и славном армейском прошлом, и о том, что он с удовольствием вернулся бы на службу, если бы был так молод, как я. Даже некоторые товарищи порой ненароком роняли несколько слов о том, как жаль, что им не хватит здоровья на то, чтобы работать в сфере безопасности и обороны. Несложно было догадаться, что меня «обрабатывают», — продуманно и упорно.
Кульминацией стал вызов в кабинет к директору.
Никогда еще мне не доводилось беседовать с Сайджелом в этом кабинете, как и большинству однокашников. Кабинет представлял собой дорогую кальку на кабинеты прошлого века — сорок квадратных метров светлого дерева, кожи, старомодной канцелярии и книжных переплетов. Я вошел туда, будучи полным решимости высказать извращенцу все, что я думаю — и обомлел.
— Немного непривычно, согласен, — признал Петье. — Наши вкусы с прошлым директором определенно не совпадают. Но я еще не успел здесь все обставить. Все произошло довольно быстро.
— З-здравствуйте, сэр, — едва смог выдавить из себя я.
С интересом проследив за моим ошарашенным взглядом и с легкостью прочитав в нем все мои мысли, Петье понимающе улыбнулся, жестом предложил мне сесть и пояснил:
— Да, ты все верно понял, Алекс. Мистера Сайджела повысили. Он теперь будет заниматься важной и ответственной работой в штаб-квартире фонда Хаберна. Он давно об этом мечтал. Ну а твой покорный слуга займет этот кабинет, хотя, признаюсь, я никогда не стремился сюда и в прежнем чувствовал себя уютнее.
«Мне конец», — присаживаясь на стул для посетителя, в ужасе подумал я. — «Конец моим встречам с Джен, созвонам и вообще, всему. Вот же дерьмо!» Даже если Петье и знал о поблажках, которые делал для меня Сайджел (я уверен, что знал, хоть и не догадывался об их истинных причинах) он определенно не будет принимать от него в этом эстафету.
— Как проходят каникулы? — дружелюбно поинтересовался профессор.
— Отлично, сэр, — ни на секунду не обманываясь хорошо мне знакомым мнимым добродушием, буркнул я, мысленно ставя на каникулах крест.
— Да. Я бы даже сказал — немного расслабленно, не правда ли? — Петье хихикнул, заговорщически подмигнул мне и тут же махнул рукой. — Ну да ладно, Алекс. Ты отлично окончил свой третий семестр и вышел на финишную прямую. Почему бы не позволить тебе немного передохнуть перед финальным забегом? Я лично не против.
«Что-то я в этом сомневаюсь, упырь».
— Вы очень добры, сэр.
— Как проходят твои тренировки с мистером Кроуди?
Я внутренне напрягся, понимая, что вот она, первая шпилька — упоминание о профессиональном боксере, бывшем чемпионе мира, под видом тренировок с которым я посещал свои тайные свидания с Джен. Сайджел оказался достаточно предусмотрителен, чтобы на самом деле устроить мне тренировки с Кроуди, однако они проходили лишь два раза в месяц, а не три, как значилось в моем графике.
