— Значит, ещё не пришло время выкапывать топор войны, то есть перчатку и револьвер?.. А ты сентиментальный, оказывается… Знаешь, я вот сейчас подумала, что совсем тебя не знаю, романтик. Мы ведь толком и не успели пообщаться. Не до того было.
— Хм… на себя посмотри… Да нам и сейчас особо-то некогда. Я с тобой не поеду. Нельзя мне покидать автобус, я там по ходу в тургруппе с одним попутчиком разговорился и, похоже, очень перспективного кандидата нащупал… Деваться некуда, не бросать же разработку, хотя я в предыдущей ходке зверски устал, пришлось даже воспользоваться выбросом в качестве уважительной причины, чтобы отколоться побыстрей. Клин клином вышиб… Богатый на потенциал оказался парень, если обретёт себя настоящего и не собьётся с курса, выйдет из него большущий толк… Видишь, я даже в твою роскошную тачку не залезаю. Поговорим и разойдёмся. А рюкзак откроешь только за пределами зоны отчуждения, это моя настоятельная просьба. Раньше — ни в коем случае. Хорошо?
Женщина молча кивнула, соглашаясь. Глаза её говорили, что она рассчитывала на совершенно другое продолжение встречи, но собеседнику не возразила. Он тоже хотел бы уехать с нею и пообщаться подольше, однако миссия важнее всего. На его месте она поступила бы точно так же. Потенциалов нельзя упускать.
— Удачной ходки, сталкер! — от всей души пожелала женщина. — Не прощёлкай хабар!
— И тебе удачного поиска! Чтобы в следующий раз приехала сюда с толковым ведомым… Хех, пока не станет возможным куда-нибудь улетать с этого шарика в поисках лучших миров, нам придётся привозить тех, кто на такой Земле оказался лишним, сюда, в Чернобыль… и уводить в нашу Зону…
— Да, только бы поменьше ошибаться. У меня вот осечка вышла в этот раз… столько времени зря потеряла!
— Ну что поделать, коллега. У меня тоже бывали ошибки. Кое-кого вспомню, и вздрогнуть хочется… Люди сами о себе правду до конца не знают, вот и не понимают, чего хотят. Чего удивляться, что и мы, бывает, можем не разглядеть в потёмках человеческой души правду. Главное, что Зона в итоге способна распознавать истину…
— А что с ними происходит, как ты думаешь? С этими лишними в понимании Зоны? Она их выбрасывает из себя каким-то образом или просто стирает, как ошибку цифрового кода?
— Хех, спроси чего полегче… Откуда мне знать! Я когда ошибался, то уходил по-английски, не прощаясь. Обычно к этому моменту ведомый уже был достаточно обучен, какой-то срок мог продержаться в одиночку, и моя совесть чиста. Если захочет выжить по-настоящему, то выживет. Человек способен выжить даже в чуждом враждебном окружении, когда очень постарается. А если позволит страху себя одолеть — значит судьба такая…
— Знаешь, брат-сталкер, а мне кажется, что если остались, уцелели мы с тобой… и возможно, другие такие же, которые теперь водят в Зону новобранцев, то вполне возможно, существует и ещё кто-нибудь. Наоборот, выводящий наружу людей, не прижившихся в той вселенной, проводник из виртуала обратно в реал… Извини, что использую эти термины, но приходится смотреть правде в глаза, с точки зрения человечества победившей Земли дело обстоит именно так. Зона не существует. На данный момент по крайней мере.
— Всё может быть. Я уже давно перестал удивляться. С того дня, когда понял, что наша с тобой реальность исчезла, но мы в натуре уцелели и оказались в мире, где Зона существует лишь как фантазия, воплощённая в компьютерных аддонах, фильмах, текстах и страйкбольных игрищах на пересечённой местности…
— А я всё-таки перестала удивляться чуть позже тебя, Соратник. Последнее, что меня удивило, это тот факт, что мы с тобой попали в эту замороженную, почти не опасную «отчуждёнку», и смогли здесь почуять точки соприкосновения, через которые каким-то чудом сумели пройти в Зону сталкеров. Пусть мир Зоны и сказочный, игровой с точки зрения обитателей этой реальности, но мы-то… мы-то получили возможность вернуться домой.
— Теперь за это расплачиваемся. Водим в неё… подпитываем свежей энергией.
— Не самое худшее из занятий — помогать людям обретать лучший мир…
— Это и утешает…
— Я вот подумала… Интересно, что может утешать проводников, идущих встречным курсом? Тех самых, кому в отличие от нас приходится очищать кровь Зоны от всяких лишних, залётных… от тех, кого нельзя убивать по каким-то ведомым лишь Зоне причинам, но и держать внутри нельзя…
— У каждого человека своя миссия. Даже если этот человек с чьей-то точки зрения — всего лишь цифровой компьютерный персонаж.
— Любопытно, а кто же мы с точки зрения «персов», живущих в легенде…
— Мы проводники из мира в мир. Каким-то макаром способные жить по обе стороны, и там, и там. Звено, которое связывает. Проклятие это или счастье наше, я уже давно не пытаюсь разобраться. Даже когда у меня возникает ощущение, что эти ходки будут длиться вечно, словно мы находимся в годмоуд, режиме бессмертия…[11]
— И это хорошо, Соратник. Прикинь, каково бы нам было возненавидеть миссию, которой предстоит заниматься бесконечно!
— Ты веришь, что она не даст нам умереть? Не только внутри себя, где может воскресить любого человека, но и здесь, в мире, из которого её стёрли? Омолаживающий Древосил вырастет посреди ёлок в лесу под Киевом?..
— Все под Зоной ходим, забыл? Только ей известно, что она может, а чего нет… Сам же уверял с пеной у рта, что аномальная реальность возникает далеко не впервые в истории человечества. И будет пытаться вновь и вновь, пока планета и люди не сумеют примириться. Признают за ней право жить и научатся мирно сосуществовать.
Собеседник ничего на это не ответил. А что тут добавишь.
Двое с пониманием смотрели друг на друга.
Когда-то, в нездешней утраченной реальности, эту женщину звали Шутка. Самой первой из всех сталкеров она расслышала зов живой Зоны.
Мужчину, в их родном исчезнувшем мире, где реально существовал Чёрный Край шестисоткилометрового диаметра, порождённый аномальной Чернотой, сталкеры прозвали сначала Гробокопом, затем он сам назвался Штрихом.
Сейчас они жили на территории чужой Земли. Люди, которых они любили, канули в небытие вместе со всем человечеством родного мира. Но эти двое выживших помнили о них и во имя этой памяти исполняли свои миссии. А пока человека кто-нибудь не забывает, он не умрёт. Энергия памяти кажется неощутимой, но способна реально противостоять даже смерти.
Эту истину отлично усвоила Зона и благодаря ей уцелела, сумела притаиться до лучших времён. Спряталась внутри мифа, цепко внедрившегося в ноосферу здешнего человечества. Им двоим, неигрушечным сталкерам, тоже нашлось местечко в замысле живой аномальной реальности. А там, вечность спустя, «будем посмотреть». Кого не забыли, у того всегда остаётся шанс снова быть живым не в переносном, а в прямом смысле. У Зоны не та натура, чтобы сдаваться, даже после того, как она подписала капитуляцию и стёрла саму себя из реального мира…
