Едва вертолет коснулся площадки, Саша на удивление бодро поднялся с кресла, выбрался из кабины и уверенно направился к восьмому складу. От неожиданной прыти еще недавно полумертвого товарища оцепенела даже невозмутимая Ольга, а Климов в крайнем изумлении развел руками.
— Надо же, какие внутренние резервы!
— У «Сокола», — придя в себя, уточнила Ольга.
— Саша! — наконец сориентировалась в ситуации Лена. — Постой, а мы?
— Вам лучше остаться здесь! — крикнул Барков. — Оля, в случае опасности сразу же улетайте!
— Погоди, Саня, так не пойдет! — Баркова догнал Климов. — Я с тобой.
— Иначе начальство шею намылит? — Саша усмехнулся. — Ну, идем, но женщины и дети пусть останутся, а еще лучше — сразу улетают в надежное место.
— А не боишься снова их потерять? — Климов взглянул на Баркова с подозрением.
— Нет, Вася, не боюсь. Через полчаса все закончится,
— Мне бы твою уверенность. — Климов вздохнул. — Будь по-твоему.
Он обернулся и жестом приказал Ольге улетать. Лена попыталась сопротивляться, но Ольга ей что-то объяснила, и Барковой пришлось смириться. Она вернулась в вертушку…
… Саша этого уже не увидел, поскольку вошел в ворота склада, но вертолет никуда не улетел. Его бортовые системы разом отказали и ни в какую не желали снова войти в рабочий режим, сколько Ольга ни пыталась их «реанимировать»…
… Внутри склада было прохладно и царила деловая суета. Между высокими стеллажами с уложенными на них тюками и коробками ездили электрокары и бродили рабочие в синих комбинезонах. На двоих гостей никто не обращал никакого внимания. Барков легко нашел нужный проход и двинулся по нему к левой стене склада. Там располагались конторки кладовщиков и подсобные помещения. Нужную дверь он отыскал тоже без напряжения. Третья, если считать слева. Она была не заперта, и за ней не оказалось ни склада инвентаря, ни столов со старенькими складскими компами. В передней стене пыльной комнатки матово поблескивали створки лифта, слева от которых располагалась допотопная кнопка вызова. И все.
Саша уверенно ткнул в кнопку, и дверцы тут же раскрылись.
— Нас ждали? — хмыкнул Климов.
— Только господина Баркова, — прозвучало откуда-то изнутри лифта, наверное, из динамика связи с лифтерской. — Вы, господин Климов, останетесь здесь.
— Еще чего!
— В противном случае лифт никуда не поедет, а иного пути вниз не существует.
— Какое вопиющее нарушение правил пожарной безопасности! — с сарказмом сказал Вася, — Ну что делать, подожду. А если экстренная ситуация?
— Если потребуется, нажмите кнопку и сообщите все, что сочтете нужным.
— Странно… — негромко проронил Климов. — Он выражается, как… впрочем, нет, просто похоже.
Барков взглянул на Васю. Тот, прищурясь, смотрел на пустую стенку и словно бы пытался мысленно себя в чем-то убедить. Вернее — переубедить. На его лице отражались смешанные чувства. Саша отлично понял суть его сомнений. Невидимый собеседник использовал в своей речи обороты, которые Барков, например, за последние двадцать семь лет слышал только от одного человека. Нет, голос не был похож на голос Владислава Валерьевича, но выражался невидимка почти так же. Это звучало действительно странновато.
Саша вошел в лифт и махнул Климову.
— Если что, не жди.
— Разберемся. — Вася махнул в ответ. — Будь осторожен.
Двери закрылись, и кабина пошла вниз. Саша легко определил среднюю скорость, и, когда лифт остановился, он точно знал, на какой глубине находится. А еще знал, в чем причина едва ощутимой вибрации и поскрипывания, услышанного во время спуска. Кабине требовалась профилактика.
Комната, в которую он попал, была гораздо просторнее, чем он ожидал, но в ней было душно, пахло горячим пластиком и пылью. По периметру комнаты стояли три десятка старых компов, которые вовсю трудились, выдавая на экраны сотни объемных графиков, диаграмм и уже знакомых Саше ворочающихся клубков из тысяч разноцветных нитей. Теперь Барков знал, что на самом деле это виртуальное отображение работы М-процессоров и информационных каналов «невода». Судя по всему, здесь обосновалась какая-то не совсем законная серверная станция, специализирующаяся на подключении к спутниковой сети. Хотя и к другим сетям тоже. Причем идеально работающая станция.
— Верному меня нет лицензии на пользование «неводом», — вновь объявился «голос с потолка». — И он не знает об утечке информации. Но это вынужденная мера. Я бы, конечно, хотел легализоваться, но тогда я подвергну опасности свою жизнь.
— Кто же заставляет вас заниматься незаконными делами? — Саша попытался сравнить голос невидимки с голосами известных ему людей и прочувствовать эмоциональный фон человека. Ни того, ни другого сделать ему не удалось. Единственный голос, отдаленно походивший на этот, был его собственный, вернее — второго «я», а фона Саша не уловил, наверное, потому, что человек был где-то далеко. — Найдите себе другое занятие и живите спокойно.
— Вы же знаете, что я отвечу, Александр. Все дело в том, что незаконными делами занимаюсь не я, а все остальные.
— Ай, какие подлецы. — Саша прошелся вдоль компов. — Значит, воровать информацию у «невода» — это на самом деле хорошо. Понятно. И что такое, по-вашему, «плохо»? Пожирать младенцев и плясать на гробах?
— А вы до сих пор не поняли? Плохо в данном конкретном случае плести заговоры.
— В данном конкретном случае плохо не представляться собеседнику, — заметил Барков.
— Мое имя вам ничего не даст. Называйте меня… скажем, Одиночкой. Это слово вполне отражает мой нынешний статус.
— Грустное прозвище, — Саша усмехнулся. — Хотя оно подошло бы половине человечества. Одиночество в толпе — главная беда нашего времени.
— Так было во все времена, господин Барков. И особенно остро чувствовали одиночество люди неординарные, избранные. Такие, как вы и я.
— Ну, со мной понятно. А в чем ваша неординарность, господин Одиночка? Вы стоите за кулисами и дергаете за ниточки?
— Нет, Александр. Спектакль, в котором вам случайно досталась одна из главных ролей, поставлен не мной. Я, если хотите, единственный критик в полупустом зрительном зале.
— Всегда считал критиков нахлебниками, неудавшимися профессионалами, которым, чтобы заработать на пропитание, только и остается, что брюзжать или, наоборот, примазываться к славе более талантливых и трудолюбивых коллег. В вашем случае ситуация, конечно же, обратная?
— Вы напрасно иронизируете. Я уже сказал вам, что был вынужден уйти в подполье; и в прямом, и в переносном смысле. Я слишком много знаю и умею. Я смертельно опасен для заговора, а следовательно, и он смертельно опасен для меня. Люди Манилова и Боброва выложили бы все свои премиальные, лишь бы найти меня.
