К тому времени, как Деррон добрался до места, где дорога сворачивала налево, к разрушенному мосту, молнии полыхать перестали. Деррон скорее ощущал, чем видел махину холма и стоящий на нем собор. Но ближе, у самой дороги, он разглядел высокую стену монастыря, груду камней, бывших когда-то надвратной аркой, и остатки сломанных ворот. Подойдя к ним, Деррон различил очертания пустой кареты, — он знал, что это карета Винченто, — стоявшей в луже. Из-под навеса доносилось сонное сопение и фырканье ездовых животных. Деррон на миг задержался, потом зашлепал по лужам через мокрый двор к тому, что должно было быть центральным входом главного здания — приземистого одноэтажного сооружения.
Он не старался идти тихо, и из темного дверного проема его окликнули:
— Стой, кто идет? А ну, назовись!
Диалект был из тех, с которыми Деррон рассчитывал встретиться. Он остановился. В лицо ему ударил луч фонаря. Деррон сказал:
— Я — Вальцей из Моснара, математик и книжник. Судя по тому, что во дворе стоит карета и животные, вы, должно быть, люди порядочные. Мне нужен приют на ночь.
— Ну, тогда заходи, — осторожно сказал тот же голос, что его окликнул. Дверь заскрипела, и наружу высунули фонарь.
Деррон подходил медленно, вытянув руки вперед, показывая, что у него нет ничего, кроме безобидного посоха. Когда он вошел под крышу, дверь за ним захлопнули и с фонаря сняли прикрывавшую его тряпку. Деррон очутился в помещении, которое когда-то, должно быть, было общим залом монастыря. Перед ним стояли двое солдат. Один был вооружен примитивным пистолетом, другой — коротким мечом. Судя по их пестрой форме, они принадлежали к какому-то наемному отряду, коих было полным-полно в этой раздираемой войнами стране.
Разглядев его дворянский костюм, солдаты сделались несколько почтительнее.
— Что ж это вы, сэр, бродите один и пешком?
Деррон, выжимавший воду из плаща, нахмурился и выругался. Он сообщил, что его норовистый скакун испугался молнии, сбросил его и удрал со всем немудрящим багажом. Чума побери эту скотину! Утром, если он его поймает, он ему всю шкуру на ремешки разделает, как пить дать! Он стряхнул воду со своей широкополой шляпы, щелкнув ею, точно бичом.
Деррон обладал неплохими актерскими способностями, а эта сценка была заранее заучена назубок. Солдаты хмыкнули, расслабились и охотно принялись болтать. Места для ночлега тут довольно — монахи давным-давно бросили эту халупу. Правда, это тебе не таверна — ни пива, ни девочек тут не добудешь, да и дровец маловато. Но крыша таки не течет — спасибо и на том. Да, они из наемного отряда, на службе у Священного Храма. Капитан с большей частью людей в Ойбогге, по ту сторону реки.
— Ну а если капитан в ближайшие пару дней только и сможет, что помахать нам ручкой с того берега, так ведь это совсем неплохо, верно ведь?
Но, несмотря на свое шутливое настроение, они все еще относились к Деррону с долей подозрения: кто его знает, а вдруг он разведчик какой-нибудь хорошо организованной банды? Они не сказали ему, сколько именно солдат оказались отрезанными на этой стороне реки, когда мост, который они охраняли, рухнул. Деррон, разумеется, не стал об этом спрашивать. Но, должно быть, не так уж много.
Деррон спросил, много ли здесь еще народу, кроме солдат.
— Не-а, — ответил один. — Только один старый дворянин — это егойная там карета, егойный слуга и кучер. Да еще пара монашков. Пустых келий полно, сэр, выбирайте любую. Сырые все одинаково.
Деррон пробормотал благодарность и вышел в сводчатый коридор, куда выходили пустые дверные проемы келий. Ему любезно посветили фонарем. Деррон вошел в одну из келий, про нее сказали, что она свободна. У задней стены стояла деревянная лежанка, которую пока еще не изрубили на дрова. Деррон сел и принялся стягивать хлюпающие сапоги. Солдат с фонарем удалился.
Сняв сапоги и поставив их сушиться, Деррон вытянулся на деревянной койке, положив под голову мешок с вещами, накрывшись сухим плащом, который достал из мешка, и пристроив посох так, чтобы он был под рукой. Он до сих пор не чувствовал, что достиг своей цели и наконец-то попал в Ойбогг. Смерть Эймлинга казалась чем-то нереальным. Тот факт, что сам Винчент Винченто во плоти находится всего в нескольких метрах от него и что, возможно, именно он, один из отцов Современного мира, храпит там, дальше по коридору, тоже не производил особого впечатления.
Лежа на жесткой деревянной койке, Деррон коротко доложил Сектору обо всем, что произошло вплоть до настоящей минуты. Потом начал засыпать — он действительно устал. Звук дождя убаюкивал, Винченто он до утра все равно не увидит... Засыпая, Деррон подумал о том, как странно, что ему не хочется думать ни о миссии, с которой отправил его сюда Сектор, ни о своей личной мечте о возвращении... ни о странной заминке с петлей времени, ни о гибели Эймлинга, ни об угрозе со стороны берсеркера... Вокруг были только шум дождя и свежесть невероятно чистого воздуха. Это было воскрешение...
Из дремоты его вырвало гудение сигнала за ухом. Деррон тотчас же пробудился и поднес к подбородку резной клин.
— Одегард, нам наконец удалось немного разобраться в этих смазанных линиях на экранах. Внутри и вблизи монастырского комплекса мы насчитали четырнадцать жизненных линий. Одна из них, разумеется, ваша собственная. Другая — линия Винченто. Еще одна, похоже, принадлежит нерожденному ребенку: знаете, такой размытый пунктир.
Деррон поерзал на своей койке. Ему было на удивление уютно. Дождь на улице переставал.
— Так, давайте посмотрим, — пробормотал он вполголоса. — Я, Винченто, двое его слуг, двое солдат, которых я видел. Это шесть. Еще два монаха, про которых мне говорили. Итого восемь. Значит, остается еще шесть. Вероятно, еще четыре солдата и их боевая подруга, которая понесла ту пунктирную линию, хотя она ей вовсе ни к чему... Стоп. Один солдат вроде бы говорил, что девчонок здесь нет. Ладно, разберемся. Вы, видимо, предполагаете, что один из тех людей, что здесь находятся, не имеет жизненной линии — а значит, он или она должен оказаться нашим берсеркером-андроидом.
— Именно так.
— Ладно, завтра пересчитаю их по головам и... Погодите!
В темном дверном проеме кельи Деррона шевельнулась какая-то тень. Монах в капюшоне. Лица не разглядеть. Он шагнул в келью и остановился,
Деррон застыл. Ему вспомнилась та ряса, которую сняли с трупа Эймлинга. Деррон схватился за свой посох. Но он не рискнет им воспользоваться, пока не будет уверен... А ведь в этой тесной келье берсеркер запросто может вырвать у него посох и сломать его прежде, чем Деррон успеет прицелиться...
