— Это пагубно скажется на морали, — заявил Харк. — Я слышал много жалоб.
— Это может заставить их сфокусироваться, — сказал Корбек. — Они знают, что больше, чем когда-либо им придется учитывать все.
Комиссара Харка не убедило заявление полковника, но он не был с полком достаточно долго, чтобы полностью оценить инстинктивную мудрость Колма Корбека. Харка прикрепили к ним на Хагии, в основном в качестве инструмента командной структуры, чтобы приструнить Гаунта. Но Харк дистанцировался от этого и зарекомендовал себя, храбро сражаясь вместе с Призраками у Бхавнагера и в битве за Храм. Гаунт оставил его после этого. При том, что роль Гаунта, как лидера, была разделена между командирскими обязанностями и дисциплинарными, было полезно иметь специально выделенного комиссара на своей стороне.
Зазвучала сирена. Некоторые вскрикнули.
— Пойдемте, джентльмены, — сказал Гаунт.
Было двадцать два ноль-ноль. Первая волна кораблей высадки, несущих на борту силы урдешцев, вылетела из дирижаблей в ночь. Полковник Жайт на борту корабля 1А посмотрел в толстое стекло иллюминатора. Он мог мало что увидеть, кроме чернильного неба и огней двигателей кораблей вокруг него. На дирижаблях отключили энергию, и они были невидимы. Было несколько напряженных моментов между окончательной посадкой на борт и запуском, когда все лампы на палубе погасли, чтобы двери пусковой палубы можно было открыть, не выдав их позицию. Подавляющий тусклый сумрак закончился только с запуском корабля.
Жайт прошел к кабине пилота мимо рядов его солдат, сидевших в основном салоне корабля. В приглушенном зеленоватом освещении их лица выглядели бледными и болезненными.
В кабине пилота видимость была немногим лучше. Темная холодная пустота впереди нарушалась только внезапными быстро проносящимися завитками облаков и клочьями дыма. Жайт мог еще смутно видеть тридцать или сорок оранжевых огоньков, растянувшихся впереди и внизу: двигатели кораблей.
Время от времени корабль начинал вибрировать, пилот и его второй пилот-сервитор говорили что-то друг другу по воксу. Поднимался встречный ветер.
— Будем над зоной выброски через сорок одну минуту, — сказал пилот Жайту.
Урдешский полковник знал, что этот расчет может нарушиться, если встречный ветер усилится. Тяжело нагруженные корабли могут замедлиться из-за него.
Жайт изучил сенсорную панель, вглядываясь в молочно-белый дисплей формации кораблей и боясь увидеть что-то еще. Если вражеский перехватчик заметит их сейчас, это будет бойня.
Было двадцать два десять по имперскому времени. Выходные люки кораблей высадки были закрыты и заперты три минуты назад. Все вибрировало от шума двигателей транспортов.
На борту корабля 2А Гаунт занял кресло в конце ряда его людей. Кто-то возносил молитвы Императору. Некоторые вертели знак аквилы трясущимися руками.
По воксу раздался отрывистый голос. Гаунт не мог расслышать, что он сказал из-за рева двигателей, но он знал, что это значит.
Образовался выворачивающий наизнанку крен, когда казалось, что они падают, затем гравитация отбросила их на спинки сидений.
Они летели.
Они были в пути.
Началось.
Коммандер Джагди резко повернула влево и ее люди последовали вниз за ней. Три Молнии Имперских Сил Противовоздушной обороны Фэнтина резко выполнили вираж и полетели рядом с дирижаблем 'Бореас'.
У Джагди было восемьдесят три полета к этому времени, эскортирование барахтающихся косяков кораблей высадки, вылетающих из дирижаблей.
Видимость была такой плохой, что она летела только по приборам, но сейчас она видела мерцающие огни транспортов. Сотни их горели, словно тлеющие угли на фоне окружающей тьмы.
— Центр управления, это Лидер Умбра, — сказала она в вокс. — Я вижу россыпь кораблей высадки. Передайте им скорректировать курс из-за встречного ветра.
— Принято, Лидер Умбра.
Некоторые из кораблей высадки попали в турбулентность. Их относило на восток.
'Держитесь, или мы вас потеряем', - подумала она.
Каждые несколько секунд она сканировала небо на предмет контактов. Насколько им было известно, в Сиренхольме не знали о том, что на них надвигается. Но вражеские ПВО могли нарушить это преимущество в любой момент.
'Но не тогда, когда я в воздухе', - решила Джагди.
Гало Полет покружил над западной стороной, прежде чем вернуться в ангар дирижабля, сделав большую дугу во избежание столкновения с формациями кораблей высадки.
Капитан Вилтри отрегулировал скорость своего Мародёра. Он влетел в облако токсичного смога и частицы грязи начали ударять по броне корпуса.
Раздался сигнал вокса.
— Лидер Гало, повторите.
Вилтри подождал. Он чувствовал себя напряженно.
— Лидер Гало Полету Гало, повторите.
Последовало несколько путанных ответов.
— Лидер Гало. Полет Гало на расстоянии вашей видимости.
— Гало Три, Лидер Гало. Вы видели Гало Пять?
Вилтри задумался. Он посмотрел на Джэммила, и его навигатор проверил сканнер, прежде чем покачать головой.
Вот дерьмо!
— Лидер Гало, Гало Пять. Гало Пять. Ответьте. Сакен, где ты, черт возьми!
Белый шум заполнил уши Вилтри.
— Лидер Гало, Гало Четыре. Вы видите Сакена?
— Подождите, Лидер Гало, — длинная пауза. — Никаких признаков, Лидер Гало. Ничего в видимости. Где он, к черту…
— Контакт, контакт! — длинная пауза. — Восемь-восемь-один и приближается.
Гало Два закричал.
Вилтри задумался и безумно вгляделся в темноту.
Он увидел вспышку. Он всмотрелся и заметил маленькую цепочку трассирующего огня внизу в облаках, словно это была стая птиц.
Последовал еще один шипящий звук статики, и затем что-то взорвалось в небе в двухстах метрах от правого борта Вилтри.
Что-то очень яркое быстро пронеслось прямо перед ним.
— Гало Три пропал! Гало Три пропал! — услышал он, как закричал его орудийный расчет.
— Тишина, тишина! — приказал он.
Мир перевернулся вверх ногами, и Вилтри вжало в его противоперегрузочное кресло силой крутого штопора. Он увидел, как бледнеющий огненный шар, который был Гало Три, относит встречным ветром в языках синего пламени.
Его приборная панель засветилась и зазвучала сигнализация. Вилтри понял, что попал в прицел. Он выругался, повернул свой Мародер, и услышал, как Джэммил закричал от боли, когда его ударило головой о кресло навигатора.
Они вращались. Показания альтиметра быстро сменялись, как на свихнувшемся хронометре. Они быстро падали, почти до точки невозврата.
