У Японца потеплели уши. Несмотря на подкравшийся стыд, захотелось посмотреть, чем же все это кончится. Не кончалось долго.
Наконец сетка прицела напомнила, что перед глазами не кино, не видоискатель камеры и не экран телевизора. Так можно и Алекса прозевать!
Он перевел прицел на кромку парка, сбавил увеличение. Сердце еще учащенно колотилось, и он вдруг представил себя со стороны, как сидел с покрасневшими ушами и подглядывал в замочную скважину ночного прицела, словно школьник в женскую раздевалку. Стало стыдно.
Внизу ждала Таня.
Японец тихо выругался, опустил затворный рычаг и, зацепив патрон, вогнал его в казенник. Тихо звякнул ставший на место затвор. Рычаг вверх до щелчка. К бою готов.
Прицел тихо урчал, на экране менялись значения расстояния – отрабатывал лазерный дальномер. Женька поймал в перекрестье угол дома Алекса. 2700 метров. Ни фига себе! Даже для такой винтовки дистанция предельная, а уж с его умениями… Беда.
По дороге мимо дома, словно в немом кино, проехало одинокое ночное такси. Японец попробовал выцеливать водителя – получилось плохо. На движущейся цели сетка плясала как припадочная. Снова начал подкатывать страх. Руки задрожали, целиться стало еще труднее.
Женька вспомнил, как Фролов рассказывал о скорости пули и о том, что на таких дистанциях она достигает цели только через две-три секунды после выстрела. Ужас… За это время жертва может пройти столько, что никакой компьютер не рассчитает упреждение!
Ветер неласково дунул на взмокшую спину. Ноги начали затекать в неудобном положении. Серый хвост приближающегося рассвета еле заметно затер звезды с восточного края неба. Где-то зазвенел ранний будильник.
Перенапряжение последнего часа стало сказываться сонливостью, мир сжался до крохотного экрана прицела, бросавшего на лицо зеленоватые блики. Японец даже не сразу среагировал на возникшее движение. Протер глаза. Через парк шел человек. Ракурс почти сзади, никаких деталей не видно.
Палец коснулся кнопки увеличения, и парк стремительно надвинулся, заполнив собой все видимое пространство. Теперь видно стало гораздо лучше, и, когда мужчина повернул голову, обходя клумбу, на кепке мелькнула английская надпись. Но и без нее Женька узнал Алекса.
Конец утомительного ожидания настолько обрадовал, что от страха и неуверенности не осталось и следа. Человек выглядел как нарисованный, как персонаж старенькой компьютерной игры. Японец навел перекрестье прицела на удаляющуюся спину, стараясь не замечать, как все трясется и пляшет, выдохнул и плавно нажал спуск.
Ночь вздрогнула от сокрушительного звукового удара. Во всем дворе упруго звякнули стекла, десятки птиц сорвались с чердаков и деревьев, кругами метнулись к светлеющим небесам. Во дворе, у дороги и дальше, во всех припаркованных машинах сработала сигнализация – гудки, трели, сирены разнеслись в округе, смешиваясь с лаем собак в частном секторе.
Труба, принявшая на себя основной напор сокрушительной отдачи, гудела, как камертон.
Глянув вниз, Японец заметил, как Таня пробежала вдоль стены кочегарки и скрылась в проеме проходного двора. Молодец.
В ближайшем доме захлопали ставни, раздались встревоженные голоса.
– Опять кого-то взорвали… – предположил густой мужской бас.
– Да хоть бы их всех перебили, окаянных! – злорадно ответила старушка с другого балкона.
– А ведь совсем близко рвануло… – встревоженно заметила женщина.
Успокоились.
Японец сидел не шевелясь, как мышка, ему казалось, что все только и думают о засевшем на верхушке трубы стрелке. Наконец последний окурок полетел с балкона в траву, закрылись последние окна, жильцы пошли досматривать предутренние сны.
Надо сматываться, пока они не начали выходить на работу.
Узел крепко перетянул винтовку под сошкой. Дрожа от напряжения, Женька спустил ее до земли, потом, хватаясь взмокшими ладонями за скобы, слез сам. Только внизу вспомнил, что забыл одеяло. Плевать… Все равно менты никогда в жизни не догадаются, что стреляли с этой трубы.
Он наскоро обмотал оружие оставшимися тряпками и целлофаном, привязал к раме велосипеда, уселся в седло и, потея от напряжения, надавил на педали. В горку ехать было сложно, но идти пешком слишком медленно. Надо поскорее покинуть опасный район.
14 ИЮНЯ. ЧЕРЕЗ ЧАС ПОСЛЕ РАССВЕТА
Саша проснулся от назойливого телефонного звонка. Рука нащупала трубку.
– Да, Фролов слушает.
– Саня, привет. Это Романенко из управы. Владислав Петрович выходил на связь, говорит, есть для тебя работенка. Сейчас он на месте, подъезжай часам к десяти.
– Хорошо, буду.
Частые гудки. Подступающая тревога. Так… Надо поехать, узнать, что случилось. Нервы держать в кулаке. В любом случае забивка акваланга пока откладывается.
Он встал, быстро оделся, пошел умываться.
– Ты опять на весь день? – сонно спросила жена.
– Нет, до обеда.
– Приходи, я собралась фасолевый суп варить.
Джек налил кипяток в кружки, заварил пакетики.
– Горячий… – сощурился над кружкой Фролов. – Ладно, пусть остывает. Я пока в сарайчик схожу. Кстати, как Таня, нормально устроилась?
– Не жалуется, – безразлично ответил Джек. – Честно говоря, я с ними почти не вижусь. Прихожу с пляжа, их уже нет, на ночных гульках прохлаждаются. Ухожу утром, их еще нет. Блин, Японец точно как мартовский кот, которого три года держали в клетке. Короче, последний раз мы с ним виделись в тот день, когда ты ушел.
– Может, он уже помер где-то, – выходя в прихожую, чуть рассердился Саша. – Я же не шутил, когда тебя старшим оставил. Хоть бы позвонил…
– А что с ним случится? – пожал Джек плечами и включил компьютер.
– Да уж… Вот с кем действительно ничего случиться не может, – не скрывая сарказма, скривился Фролов.
Он прекрасно понимал, что, кроме Обманщика, в городе таких винтовок больше нет и быть не может. Убийство именно Алекса тоже не оставляло сомнений в причастности Японца. Опять-таки устройство позиции на трубе в точности совпадало с полученными Японцем уроками. Сомнений не было – стрелял именно он, но все равно трудно было представить, что же могло заставить мирного московского студента на отдыхе взяться за оружие. Сам ведь уговаривал не стрелять америкосов! Сам… Но что-то сильно его переклинило.
Джек говорил, что не видел Таню два дня… Может, с ней что-то случилось? Н-да…
Фролов распахнул дверь сарая – в душном сумраке валялись разбросанные дрова, дверца вмурованного в стену сейфа раскрыта. Ладно, с этим все было ясно с самого начала.
