Сатурналия стоит на перекрёстке к востоку от него. Кустодий рвётся возобновить охоту, но не желает ослушаться приказа, который в числе прочих завизировали и его собственные повелители. Головко сидит вместе со своими бойцами, демонстрируя терпение, о наличии которого Нагасена и не подозревал. Генерал-майор относится к тем людям, для которых приказы абсолютны к выполнению, и если ему скомандуют, он не остановится перед тем, чтобы убить сотню невинных душ. Такие, как он, опасны, поскольку они способны воплотить в жизнь любой ужас, действуя в непоколебимой уверенности, что это послужит высшей цели.
Слышится скрежет камней и визг металла, и головная машина останавливается. Она имеет чёрно-красный окрас с эмблемами в виде крепостных ворот, поверх которых перекрещиваются чёрная секира и лазган. Головко и Сатурналия как раз присоединяются к Нагасене, когда открывается боковой люк, и из него появляется младший лейтенант в чёрном нагруднике и шлеме. Судя по его виду, ему хочется быть где угодно, но только не здесь.
Лейтенант марширует к Головко и вручает ему запечатанный приказный планшет одноразового использования.
Из латной перчатки Головко выскальзывает шифровальный жезл, и планшет мигает, пробуждаясь к жизни. На его плоской поверхности появляется мягкое свечение текста, и лицо генерал-майора раскалывает ухмылка свирепого предвкушения.
Нагасена уже видел его в такой ипостаси, и это ему не нравится.
– Что говорится в послании? – спрашивает он, опасаясь, что уже знает ответ.
Головко передаёт планшет Сатурналии. Кустодий изучает его содержимое и кивает, тем самым подтверждая подозрения Нагасены. Он отворачивается, когда Сатурналия протягивает ему планшет.
– Мы больше не охотники, – произносит Нагасена. – Не так ли?
– Так, – отвечает Сатурналия. – Мы – группа зачистки.
XXI
Катарсис / Я Могу Тебя Пришибить / Громовой Повелитель
1
Роксанна бросилась в руки Кая с пылкостью возлюбленной, надолго разлучённой с предметом своего обожания. Она обхватила его так крепко, что он испугался, не сломает ли она ему чего-нибудь внутри. Он обнял её в ответ, наслаждаясь телесным контактом с другим человеком и видом знакомого лица. Он и Роксанна проработали вместе на "Арго" много лет, хотя и не стали близки во всех смыслах этого слова из-за строгих норм поведения, которым обязывали следовать на борту всех кораблей Ультрадесанта.
– Ты мне рёбра сломаешь, – сказал Кай, хотя ему и не хотелось, чтобы она его отпускала.
– Ничего, срастутся, – ответила Роксанна, стискивая его даже ещё крепче. – Никогда не думала, что снова тебя увижу.
– Как и я, – сказал он. Девушка наконец отпустила его и отступила на шаг назад, продолжая держать его за плечи.
– Выглядишь просто ужасно, – заметила Роксанна. – Что случилось с твоими глазами? После того, как нас разлучили на Лемурийской платформе, мне наотрез отказывались рассказывать, где ты.
– Меня забрали латники Дома Кастана. Они отвезли меня в мед-центр на Киприосе и оставили под опёкой придурка, – презрительно усмехнулся Кай. – Но когда до Патриарха дошло, что им могут вчинить в вину потерю "Арго", меня вышибли обратно в Город Прозрения.
– Ублюдки, – сказала Роксанна. – Меня забрали в наше имение в Галиции и попытались спрятать, как будто меня вообще не существовало на свете.
– Зачем?
– Я их позорила, – ответила Роксанна, равнодушно пожимая плечами. – Что ж это за навигатор, если он не может привести корабль домой, даже находясь в одной системе с Астрономиконом?
– Но это абсурд, – сказал он. – Как можно вести корабль, если он находится посреди варп-шторма?
– Я им это говорила, – ответила она, сопроводив слова чересчур экспрессивным жестом, – но потеря корабля всегда плохо смотрится. И первым, на кого людям хочется возложить вину, оказывается навигатор.
– Или астропат, – прошептал Кай.
Он почувствовал на себе её изучающий взгляд, и ответил ей тем же. Когда астропат видел Роксанну в пошлый раз, она была полной развалиной, как физически, так и психологически, и её, точно также как и его самого, преследовали нескончаемые вопли их мёртвого экипажа. Но сейчас в её ауре не обнаруживалось никаких признаков той травмы.
Роксанна повела его прочь от центрального прохода, разыскивая среди огороженных мест, куда бы им усесться. Она держала его за плечо руки, словно он был слепым или немощным.
– Ты знаешь, я могу видеть, – сказал он. – Возможно, что и получше тебя.
– Как типично, – ответила Роксанна. – Лишь лишившись глаз, обретаешь ясный взгляд на вещи.
Кай заулыбался, а Роксанна завладела его руками, худыми, как у скелета. Он почувствовал теплоту её дружбы, но не шарахнулся прочь, а окунулся в неё, словно в очистительный бальзам. С того самого дня, как Кая сняли с остова "Арго", к нему неизменно относились, как к прокажённому или ущербному, и то, что на него смотрели как на равного, было едва ли не самой чудесной вещью, которую когда-либо делал для него другой человек.
– Итак, что ты здесь делаешь? – спросил он, надеясь увести разговор в сторону от "Арго". – Не похоже, чтобы это место тебе подходило.
– Полагаю, что ты прав, но, как оказалось, оно мне именно что подходит.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я из Дома Кастана, – пояснила Роксанна. – Я никогда в жизни ни в чём не нуждалась, а это значит, что я не ценила ничего из того, что мне было дано. Если я что-то ломала или теряла, то тут же получала замену. Сосуществуя с людьми из XIII Легиона, я уяснила, какой же эгоисткой я была. Когда я вернулась в наше поместье, то не смогла смотреть, как снова становлюсь той, прежней, личностью. Так что я ушла.
– И пришла сюда? – спросил Кай. – По мне, так ты слегка переборщила.
– Знаю, но как я уже сказала, я из Дома Кастана, а мы ничего не делаем в полразмаха. Поначалу я собиралась уйти в бега, просто желая дать урок своей семье, показать им, что они не могут относиться ко мне, как к ребёнку. Тогда, осознав, как они во мне нуждаются, они пришли бы за мной, и я заслужила бы их уважение.
– Но они не пришли, да?
– Не пришли, – ответила Роксанна, вовсе не выглядя опечаленной мыслью о том, что она брошена своей семьёй. – Я нашла, где остановиться, но меня по-прежнему мучили кошмары про "Арго", и это пожирало меня изнутри. Я знала, что в произошедшем не было моей вины, но не могла прекратить об этом думать. Однажды я услышала, что в Городе Просителей есть место, где любой может проводить своих умерших в последний путь и обрести успокоение. Так что я отправилась сюда и добровольно вызвалась оказывать любую посильную помощь.
