— Стой! — прошептал приказ старшина. — Не обращайте внимания ни на что. Селезень, обвязывай Тунгуса веревкой под мышками. Молодец, не отвлекайся, спускай его вниз. Тунгус, как закрепишься внизу, освободишься от веревки. Будешь принимать мешки. Взрывчатку впихиваешь в технологические отверстия фермы. Когда закончишь, подожжешь бикфордов шнур.
— Есть, сделаю!
— Парни, спокойно. Время у нас имеется.
Потянулись минуты. Работа кипела. Селезнев словно и не ощущал тяжести вещевых мешков, для этого слона, пуд все равно, что для Тунгуса килограмм. Сергей не принимал участия в закладке, контролировал ситуацию. Пот потек градом по лицу. Сразу понял, что Селезнев переключил мысли на действительность. А тут еще и патруль, нарисовавшийся на противоположной оконечности моста, прибавил в голову амбала посторонних мыслей.
— Ссука, о чем ты думаешь мудак?
— Так, это…
Тунгус снизу подергал веревку. Селезнев отвлекся, и сразу полегчало. Двое патрульных вступили на мост, шли прямиком к часовому, скорее всего с намерением совместно перекурить и полялякать. Над перилами показалась голова тунгуса, да так не вовремя. Заметив в десяти шагах патрульных, коренной житель севера сразу забыл о всех договоренностях, перекинув из-за спины ППШа, и прямо из-за перил дал очередь по ним. Контакт потерян. Сергей выстрелом свалил часового.
— Шнур зажег?
— Горит.
— Валим!
Захаров, все это время наблюдавший за мостом, увидеть ничего не мог. Казалось, что там вовсе ничего не происходит. Вдруг все трое разведчиков в одночасье проявились, на самом мосту началась стрельба. Весь взвод в полном составе лежал на позиции наблюдения.
— Вперед! Поможем своим! Урра-а!
Разведчики выскочили из укрытия, бросились к насыпи. В один миг темнота проснулась. Фашисты осветили местность прожектором, ожили пулеметы левобережного ДЗОТа. Ураганный огонь расплескал свинец по пристрелянной местности. Стреляли разрывными пулями. Многие были сразу скошены огнем, среди ребят раздались стоны.
«Ой, дурр-рак!»
Пронеслось в голове у Котова.
«Молодой дурак. Людей костьми положил, как и думал!»
При отходе с моста, почти кубарем скатился с насыпи под самую дверь ДЗОТа, рванув ее на себя, забросил внутрь две наступательные гранаты, заставил заткнуться дежуривших пулеметчиков. За спиной прогремел еще один взрыв. Это Селезень с безвольным телом Тунгуса на плече, пробегая мимо, разобрался с расчетом зенитки.
Огромной силы взрыв сотряс округу, вздрогнули берега и река. Показалось, что мост, сделав последний выдох, рухнул в воду, расплескав тучи брызг под собой. На противоположном берегу, у здания караулки, поднялось смятение. Немцы бросились к месту взрыва, но гигантские обломки фрагментов моста лежали в реке, не могли позволить неприятелю перебраться на другой берег. Воспользовавшись суматохой, Котов приняв руководство оставшимися в живых бойцами на себя, вывел отряд в лесополосу. Из восемнадцати диверсантов, в живых осталось одиннадцать человек. Трое — ранены тяжело, среди них и лейтенант. Времени на долгое прощание с погибшими не было. Всех погибших снесли в кустарник, забросали ветвями, в надежде на то, что придут в эти места и захоронят ребят как положено. Сергей отметил место на карте. Сейчас нужно было думать о живых.
Практически по старому маршруту, старшина повел бойцов к переднему краю, он рассчитывал, что части по охране тыла у немцев, дадут им шанс хотя бы поближе подойти к передовой. Немецкий порядок сбоя не дал, уже к рассвету на хвост диверсантов сели отряды военных жандармов. Явственно различавшийся собачий лай оповестил членов поисковой партии, что им на хвост плотно сели. Тяжелораненых несли на плащ-палатках, выбиваясь из последних сил, пересекали мелкие речушки и старицы. Больших болот в Донбассе не было отродясь, зато маленькие, поблизости от основной водной артерии попадались на каждом шагу.
— В сторону Харькова отсекают, — запыхавшись, тяжело дыша, произнес Остахов.
— Жэка, я это уже давно заметил.
— Что делать будем?
— А, что тут сделаешь, сержант. Всем напрячься и идти туда, куда еще можно идти.
— Ага. Ну, это значит, что нам недолго идти осталось.
— Шире шаг! Женя, не зли меня. Когда нужно будет, когда выход найду, я тебе первому скажу.
— Ясно, командир.
— Пи-ить!
Селезнев позвал Котова.
— Товарищ старшина, привал нужен. Тунгус в себя пришел, пить просит.
— Блин! Некогда отдыхать, немцы вот-вот догонят. Ладно. Минута привала, напоить раненых.
Сам свалился под ствол березы, под утренним солнцем рассмотрел карту местности. Так, где они тут? Их гнали, скорее даже выдавливали к поселку Лихачево. Что здесь под боком? По карте каплями разбросана сеть мелких озер, да не таких уж и мелких. Села, Берека, Верхняя Орелька, Алексеевка, Дмитровка, Грушино, Закутневка. И все не то, чтобы на голой как коленка равнине, они еще и у балок, дубрав, да светлых, не загущенных лесов отстроены. Лай значительно приблизился.
— Подъем. За мной, шире шаг!
Бултыхая ногами по воде, пошли вверх по руслу речки, больше напоминающей широкий ручей. Скорее всего, загонщики, подравнивая и закругляя петлю, решили обождать отставшие подразделения. Треск автоматных очередей, заставил приложить больше усилий.
Заметив тропинку, выходившую прямо из речушки на берег, шагнул на нее, и тут же отступил назад в воду.
— Стой! Всем отдыхать стоя в воде. Раненых держать на весу.
Парни запалено дышали, держали углы плащ-палаток на плечах. Чего это командир остановил движение? Может, принял наконец-то решение сесть в засаду и дать фашистам последний бой? Не похоже на то, что-то мудрит.
Сережка в раздумье снова встал на тропинку. На плечи навалилась усталость, страх, горьким комком подступил к сердцу. Да не может такого быть! Он тренирован, не поддаваться страху. А в голову усиленно лезла мысль.
«Не ходи по тропе, умрешь страшной смертью! Обойди стороной тропу, отверни назад или в сторону. Ты молодой тебе еще жить и жить!»
Под непонимающими взглядами разведчиков, сделал еще два шага.
«Ёо-о!»
Снова, будто кто подбросил веса на плечи и голову. В висках закололо, дробными молоточками стало отбивать ритм сердце.
«Да, что это значит?»
Когда-то, о подобном рассказывал дед. Будто бы старые волхвы, исповедующие родную веру, веру пращуров, умели заговаривать целые деревни от набегов ворогов. Придет отряд к славянскому селищу, а его-то и нет. Но ведь знают, должно быть. Покрутятся, поищут, да и уйдут ни с чем. А оно на месте как стояло, так и стоит. Только его не видит никто. Неужели это, то самое? Ну-ну! Страшно подумать, что стало бы с тем, кто ни смотря, ни на что, рискнул бы пройти дальше.
