Дилиан лишь сокрушенно покачал головой.
— Поэтому ты не захотел восстанавливать разрушенный мир?
— Какой в этом смысл? — снова спросил Антон. — Какой смысл строить, зная: может быть, завтра они вернутся и вновь разрушат созданное? Да и неспроста все это…
— Хорошо, господин. — Привычное обращение прозвучало в устах преданного воина с неожиданной резкостью. — Я встану рядом с тобой и буду драться, куда бы ни завезла нас эта машина…
Он внезапно осекся — на обзорных экранах хмарь межмирья в очередной раз просветлела, но взгляду вдруг предстала совершенно необычная картина, непохожая на монотонные, приевшиеся пейзажи мертвых миров.
Они оказались среди сумеречного пространства, по которому, заключенная в знакомые берега пологих откосов, текла тоненькая река… нет, скорее ручеек, состоявший не из воды, как следовало ожидать, а из необъяснимого радужного сияния, словно по дну высохшего русла бежал ручеек света…
Механизм, подчиняясь заложенной в него программе, свернул к руслу.
* * *
— Антон, тебе не кажется, что мы заходим слишком далеко?
— Дилиан, повернуть назад я не смогу.
— Почему?
— Ты же видишь, машиной управляет автоматика. Я понятия не имею, есть ли тут вообще ручное управление.
— А остановить ты ее можешь?
— Не знаю. Хочешь попробовать?
Ортега мрачно промолчал в ответ. Некоторое время он смотрел на экраны, а затем произнес:
— Выходит, вторжение было организовано отсюда? Это ведь явно не человеческий мир?
— Не человеческий, точно, — кивнул Шевцов. — Не психуй. Думаю, мы почти прибыли.
Он старался не выдать растущего внутри беспокойства. Ему тоже не нравилось окружающее пространство, которое казалось сродни той коварной, труднопреодолимой субстанции, что составляла ткань межмирья. Куда ни глянь, везде черные или серые тона, мгла, которая источает тусклый свет, клубится над руслом, принимая очертания непонятных объемных фигур, находящихся в постоянных неторопливых метаморфозах. Угнетающее и таинственное зрелище.
В тесную кабину управления вошел Шашир.
— Приготовься к бою, друг, — мрачно посоветовал ему Ортега.
Выпуклые глаза инсекта, лишенные зрачков, не давали возможности понять, куда именно направлен его взгляд.
— Господин, ты больше не сердишься на меня? — обратился он к Шевцову.
— Нет, не сержусь. Извини, Шашир, я сорвался. Ты никогда не причинял мне зла.
— Тогда можно задать вопрос?
— Конечно.
— Откуда здесь русло реки, господин? Я много странствовал, прежде чем попал в ваш мир, и точно знаю — высохшая река идет по цепочке миров, нигде не ответвляясь в сторону. Древние путешественники моей расы прошли ее всю.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво хмыкнул Ортега.
— Любой член Семьи обладает памятью предыдущих поколений, — спокойно ответил Шашир. — Мои сородичи, появлявшиеся в Данасии, приносили с собой память и делились ею со мной. Русло реки образует огромное кольцо. Если идти по нему очень долго, попадешь в ту же точку, откуда начал путешествие.
— Я понимаю, о чем ты говоришь. — Шевцов покосился на экраны. — Думаю, это другое русло. Мы прошли через бреши межмирья и оказались там, где не бывал ни один путешественник.
— Другое русло? — переспросил Шашир.
— Да, и как видишь, оно не пересохло до конца. Только я не могу понять, что означает этот радужный ручеек.
В этот момент машина плавно притормозила и остановилась.
— Приехали, — мрачно констатировал Дилиан.
— Давайте договоримся, — произнес Антон, не отрывая напряженного взгляда от экранов. — Держите себя в руках. Что бы мы ни увидели — оружие применяем только для обороны.
— Я должен ждать, пока меня…
— Ты должен держать себя в руках, — оборвал его Шевцов. — И ты, Шашир, — обратился он к инсекту. — Мы в чужом мире, не забывайте. Иногда, прежде чем стрелять, стоит хотя бы попытаться поговорить.
— Не вижу, с кем тут можно общаться.
— Мир не разрушен, — резонно заметил Антон. — Значит, его хозяин где-то тут.
* * *
Они увидели его, едва успев подняться по отлогому откосу, образующему берега обмелевшей реки.
Это был логрианин. Двухголовый ксеноморф стоял на возвышении, окруженный вездесущей серой субстанцией, которая клубилась вокруг таинственной фигуры, то принимая правильные геометрические формы, то вновь превращаясь в безликую мглу.
Шевцов остановился. Вокруг не было заметно присутствия каких-либо иных существ или машин. Только одинокая фигура логрианина, который, находясь в глубокой задумчивости, то сплетал в тугой канат, то вновь расплетал свои длинные шеи, придавала унылому пейзажу некоторое разнообразие.
— Шашир, попробуй обратиться к нему. Я плохо знаю язык логриан. Если он ответит, переведи для нас, ладно?
— А что я должен спросить?
— Просто поприветствуй его.
Логрианин внезапно изогнул шеи, повернув обе головы в сторону пришельцев. Несколько секунд он пристально смотрел на них, а затем медленно, но внятно произнес:
— Я ждал, когда вы прибудете.
Такая форма приветствия несколько обескураживала.
— Ты знал, что мы направляемся в твой мир? — спросил Шевцов.
— Нет. Но я предполагал и надеялся, что рано или поздно кто-то придет ко мне через бреши межмирья.
— Значит, это ты послал машины, уничтожившие столько миров?! — не удержался от гневного вопроса Дилиан.
Логрианин разнес свои головы в разные стороны, будто хотел взглянуть на Ортегу с диаметрально противоположных точек.
— Разве ты, воин, не умеешь различать принадлежность машин к той или иной расе? — осведомился он. — Или ты не понимаешь, что машина, на которой вы прибыли, человеческая?
— Какая разница? — вступил в разговор Шевцов. — Мы используем логрианские устройства, так почему бы тебе не воспользоваться человеческими машинами?
— Отрадно слышать здравые мысли из уст человека. — Казалось, логрианин доволен началом разговора, несмотря на откровенный вызов, прозвучавший в словах Дилиана. — Давайте познакомимся. Меня зовут Ликлот. И я действительно рад вашему появлению. Не думал, что все произойдет так быстро.
— Что именно? — резко осведомился Шевцов. — Мы пришли не затем, чтобы разгадывать загадки. Тебе был задан прямой вопрос, и мы ждем ответа, — кто послал машины разрушать миры и…
— Их послало ВРЕМЯ, — ответил логрианин. — Однако твой гнев неуместен, человек. Да, признаю, если бы машины не начали свой путь самостоятельно, я бы приложил усилия, чтобы побудить их к этому. Хотелось бы знать, в чем вы пытаетесь меня обвинить?
