– Надеюсь, всем понятно, что выпускать его теперь нельзя? – Лук моментально оказался в руках у Эдмунда.
– Никто от меня ничего не услышит, даю слово, – с горечью сказал Леонид.
– Этого мало.
– Достаточно! – Бьярни ударил кулаком по столешнице.
– Вполне, – подтвердил Хансер. – И даже не тянись к стреле: убью.
– Спрячь лук, сын, – сказал Вильгельм. – Леониду можно верить.
– Так что, берете? – спросил спартанец.
– Луи, объясни нам все, что может это за собой повлечь, – попросил Рудовой. – Только реки не как человек, которому Леонид спас жизнь, а как живущий в тенях.
Увы, не мог я этой просьбы проигнорировать. Да и кривить душой со своими не мог. Чтото не позволяло, хоть раньше вроде бы такого за собой не замечал. И я ответил, ответил со всей искренностью:
– Прости, Леонид, но слова мои будут не в твою пользу. Ты – с Темной стороны, и ты – не вся Темная сторона. А уж за время пребывания в вашем лагере насмотрелся я достаточно. Ты и сам можешь не знать, кто у тебя сидит на хвосте. Двойная, тройная игра – не твоя, а с тобой. Люди, имеющие принципы, в некоторых вещах очень предсказуемы. И их очень легко использовать. Мы можем доверять тебе, но, приняв тебя, мы рискуем принять и нечто большее, нечто, пришедшее с тобой без твоей воли и ведома. Я не могу изложить тебе это в столь же понятных словах, как ты раскрыл наш план. Но лишь потому, что разброс методов и средств у нас, меркурианцев, ограничен только фантазией. А я слишком молод, чтобы тягаться с теми, кому пара сотен лет.
– Спасибо, Луи, – кивнул Рудовой. – Хансер, думаю, ты поймешь меня, если я скажу, что окончательное решение не должно быть только твоим.
– Согласен. Как решит большинство, так и будет.
Проголосовали сразу. Голоса, вполне понятно, разделились пополам. Вильгельм с сыновьями, Рудовой и Гюрза были против. Последнее меня удивило. Впервые эта смертоносная девчонка не согласилась с Хансером.
Хансер, Руи, Аркадия, Тайви и Бьярни были за. Оставался лишь мой голос. Может, скажи учитель свое слово, все было бы подругому, но он, по своему обыкновению, молча наблюдал.
– Ну, Луи, что задумался? – Хансер уже предвкушал победу.
– Увы. – Я развел руками. – В свете моих собственных слов я против. Пойми, Леонид…
– Все понимаю. – Он ободряюще улыбнулся. – За вами стоят люди, и вы не хотите рисковать ими. Не забывай, я – царь, этот мотив мне понятнее всего.
– Есть все же Бог, – проворчал Эдмунд. – Погостили – хватит.
– Эдмунд! – Хансер ожег его таким взглядом, что несущий спокойствие опустил глаза. – Вопервых, на ночь Леонид останется у нас в гостях. И как раз это не обсуждается. А вовторых, когда мы возьмем Город Ангелов, я буду рад его там видеть.
– Благодарю на добром слове, – кивнул спартанец. – Предложением воспользуюсь.
* * *
Тихая ночь. Затишье перед бурей – подругому не скажешь. Мягкая осень, другой на Луне, по крайней мере у нас, не бывает. Ветер устал играть листвой, спит, как и наш лагерь. А листья деревьев еще не тронуты ни золотом, ни багрянцем. В окрестностях охотничьей избушки уже не поют птицы, а ночные хищники стараются держаться подальше. Костров мы в последнее время не жгли без крайней необходимости. Можно было пройти в двух шагах от крайних шалашей и ничего не заметить. Дозорные – люди леса, от их глаз трудно скрыться, а их самих высмотреть практически невозможно. Люди спали, а не пройдет и недели, как они пойдут в бой, из которого очень мало шансов вернуться живым.
Правда, спали не все. Хансер это время особенно любил. Может быть, потому, что на Плутоне есть все что угодно, кроме таких вот уголков, где кажется, что ты – единственный человек во Вселенной. Плутон был создан, чтобы закалить тело и дух человека, при этом основательно и то и другое исковеркав. О душевном отдыхе речи не шло. Потому и мой друг смотрел на такие места совершенно другими глазами, воспринимая всю палитру ночных красок, гамму тихих шорохов, многообразие запахов, то, на что лесные охотники внимания не обращали в силу обыденности этого всего.
Не так далеко от избушки текла река. И в одном месте берег был не таким заросшим. Здесь ветви деревьев не скрывали звездного неба, не препятствовали звездам отражаться в глади воды. Течение тихоетихое, еле заметное, нет ни порогов, ни отмелей. Со стороны кажется, что река замерла. В последнее время это было излюбленное место Хансера. Он часто всю ночь просто сидел на берегу, на небольшом холмике, смотрел то на воду, то на небо. И однажды он мне признался, что единственное, чего в этом небе не хватает, – это Луна. А ведь не так часто доводилось ему созерцать Луну на небесах. Что это? Память крови? Многочисленных предков, любовавшихся ночной красавицей с Земли? Ответ на этот вопрос могла дать только Тайви, но ей его никто не задавал.
И эта ночь… неудивительно, что Хансер пришел сюда. Темная сторона обернулась неожиданными открытиями. В чемто она была гораздо лучше наших представлений, а в чемто несравненно хуже. Но нельзя было отрицать одного: при всей ожесточенности это не Тьма в чистом виде. И люди там если и темные, то не от души, а потому, что не знают другого, и нет силы воли искать места, где все не так. Но есть же там и такие, как Леонид. Немного. Вечные бунтари, которые изначально просто противились общепринятому культу права, основанного на силе. А повзрослев морально, утратили это бунтарство, но сохранили непримиримость к закону: «Кто сильнее, тот и прав».
Ведь был же у нас, на Светлой стороне, мой брат, восставший против той паутины, что плелась вокруг моего имени. Бьярни, посмевший отвергнуть незыблемое правило: плутонец и мразь – словасинонимы. Я готов поспорить, что встречались и другие, для которых старые правила нехороши только потому, что были хороши для предков. А любое двуличие – вещь недостойная.
Хансер не заметил, как темная фигура отделилась от кромки леса, не услышал бесшумных шагов. Недавно отточенное чутье на опасность тоже молчало. Потому что никакой опасности не было. Но годы и множество неудачных попыток ныне мертвых людей убедили лично меня, что подкрасться к Хансеру просто невозможно. Когда фигура в черном плаще с капюшоном была уже близко, мой друг нырнул в сторону, бросая руку на кинжал.
– Тише, это я, – услышал он голос Гюрзы. – Ты всегда такой настороженный?
– Жизнь вынуждает, – спокойно ответил Хансер.
– Ты все еще мне не доверяешь?
– Ну, не то чтобы совсем…
– Не доверяешь. – Она тихо засмеялась.
– Я просто тебя не понимаю. Это не твоя война, почему ты в нее вмешалась?
– Мне интересно: все мужчины так же слепы? – Она сбросила плащ, под которым ничего не было. Не только одежды. Что больше удивило Хансера – никакого оружия. Гюрза стояла перед ним полностью беззащитная. До такой степени, до какой плутонец вообще может стать беззащитен.
