– Он все еще не знает о приходе Вушки, – сказал Тамука по-меркски, едва они вышли на верхнюю палубу.
– Ему незачем этого знать, – ответил Хулагар. – Он бы догадался, что мы захватим город и предадим его. Пусть он все поймет, когда это произойдет, но не раньше.
– Сюда придет Вушка? – резко спросил Вука, загораживая им дорогу.
Тамука мысленно проклял себя за свою неосторожность и неуверенно посмотрел на Хулагара.
– Да, это так, – медленно ответил Хулагар.
– А мой отец, он тоже едет вместе с ними?
– Его намерения были именно такими.
Губы Вуки скривились в слабой улыбке, и он отошел от них.
– Возможно, тебе придется сделать это, не дожидаясь подходящего момента, – прошептал Хулагар.
– Я не могу взять на себя такую ответственность, – возразил Тамука. – Вспомни, кар-карт сказал, что если он искупит свою вину, то ему можно будет сохранить жизнь.
– Искупит или нет, но мы не можем ему верить! Он знает, что скоро здесь будет его отец, чтобы судить его. Он подозревает, что тот его уже приговорил, и поэтому что бы Вука ни делал, он держит в голове эту мысль. Ты ведь не забыл, о чем мы говорили? Ради нашего спасения ты не должен медлить.
Тамука перевел взгляд на Вуку. Тот обсуждал что-то с Манту, оба негромко посмеивались. Вука дружески обнял брата за плечи, и они скрылись в сумерках.
– Он всегда ненавидел Манту, – прошептал Тамука. В его голову закралось подозрение.
– Как давно получено послание? – спросил Калин у Ганса, который, сев на край стола, внимательно разглядывал разложенную на нем карту.
– Укрепления находятся в ста милях к юго-западу от Суздаля. Дальше идут две линии патрулей – в пятидесяти и в ста милях от стены. От дальних патрулей до укреплений послание было передано при помощи сигнальных флажков за полдня. Оттуда гонец проскакал тридцать миль до телеграфного пункта на станции Уайлдернесс, а потом пересек реку и добрался до Новрода. Он сообщил мне, что эта дорога заняла у него больше суток.
– Два дня, – прошептал О'Дональд. – Эти ублюдки совершают дневные переходы в пятьдесят миль!
– Не забывай, что им приходится преодолевать холмы Шенандоа – это должно их замедлить. Я думаю, что за эти два дня они прошли не больше семидесяти пяти миль. Завтра они достигнут укреплений.
– Думаешь, их это задержит?
– О чем ты говоришь? – воскликнул Ганс. – У нас там всего три тысячи солдат и еще пара тысяч рабочих, на которых приходится почти сто миль стены. Не говоря уж о том, что в этой стене есть проемы, сквозь которые может проехать целый умен. Лучше всего, если ребята просто уберутся с их пути и забаррикадируются в блокгаузах. Мерков не интересуют наши укрепления, они спешат в Суздаль.
– Но почему только один умен? – недоумевал Пэт. – По нашим данным, у мерков их более сорока. Что же они посылают сюда так мало?
– Может быть, на мерков наседает другая орда с юга, – предположил Калин. – Скорее всего они думают, что здесь у них все под контролем и им не нужно больше войска. В самом деле, ведь их приспешники уже захватили Суздаль. Наверное, мне все же не следовало оставлять город, – сокрушенно вздохнул он.
– Ты все сделал правильно, – резко перебил его Ганс. – После того как они оказались в Суздале, мы не могли защищать и город, и фабрики. А если бы они взяли штурмом фабрики, все наши титанические усилия пошли бы прахом.
– Но если мерки войдут в Суздаль, Михаил получит дополнительное преимущество, – заметил Калин. – Сейчас у него в руках самый большой город республики. Когда к нему присоединятся еще десять тысяч воинов, то вкупе с армией Кромвеля они вышибут нас отсюда в считанные дни.
– Им придется пересечь реку, а до ближайшего брода минимум день пути, – задумчиво произнес Пэт. – Может быть, нам удастся их там задержать.
– Ты забыл про «Оганкит», – сказал Ганс. – Если мы попытаемся отправить к броду войска из Новрода через холмы, нашим парням все равно придется протопать около двадцати миль вдоль берега реки, а «Оганкит» будет нещадно поливать их картечью. Если помнишь, во время Тугарской войны это судно превратило вражеский авангард в кровавую кашу. А мерки могут использовать несколько галер в качестве паромов и переправиться прямо у Суздаля или где-нибудь еще.
– Значит, все опять зависит от Эндрю, – с дрожью в голосе заключил Калин. – У него всего три дня на то, чтобы разгромить Кромвеля и заблокировать реку.
– А в городе засел Михаил, – мрачно добавил Ганс. – Нам нужно справиться еще и с ним. – Есть какие-нибудь дельные мысли? – спросил Калин.
Ганс покачал головой:
– Если мы нападем на город, мы столкнемся все с теми же трудностями. Нам не удержать такой большой территории. Сейчас под нашим контролем фабрики, оружия у нас много, так что какое-то время мы продержимся. Однако, отец Касмар, нам чертовски необходима помощь свыше.
Священник слабо улыбнулся:
– Я над этим работаю, генерал Ганс.
– Тогда все, господа. Предлагаю всем отправиться на боковую. Скоро уже рассветет, – произнес Калин, с трудом подавив зевок.
Снаружи было прохладно. Из-за низких туч показались первые лучи восходящего солнца. Калин потянулся и обвел взглядом мастерские и фабрики.
– Погода меняется, – заметил он. – Наступает бабье лето.
– Напоминает конец августа у нас в Америке, – негромко отозвался Ганс. – Мое любимое время года, когда начинает спадать одуряющая летняя жара. Просыпаешься поутру, а одеяло прохладное. К полудню температура может подняться до сорока градусов, но ты все равно знаешь, что лето сменяется осенью.
– Скоро пора собирать урожай, – с тревогой произнес Калин, – а у нас в самом разгаре война.
– Генерал Ганс! – послышался чей-то голос сверху.
Подняв голову, Калин увидел дозорного, занимавшего пост на дымовой трубе литейного цеха. Юноша неистово махал рукой, привлекая их внимание
– Они ушли! Корабли ушли!
Ганс и О'Дональд, отталкивая друг друга, бросились к лестнице, ведущей на дозорную вышку.
– Черт побери, генерал! – предостерегающе крикнул Калин. – Снайперы!
– Они с такого расстояния и в слона не попадут, – рассмеялся О'Дональд.
Снайперская пуля щелкнула по кирпичной стене в нескольких дюймах от него, ирландец выругался и начал подгонять Ганса, чтобы тот пошевеливался. Наконец они достигли небольшого дозорного поста, расположенного на высоте пятидесяти футов. Ганс прильнул к подзорной трубе и навел ее на запад.
– Реки мне не видно, – прошептал он, – но я не замечаю и дыма, который поднимался от броненосца, стоявшего там, где Вина впадает в Нейпер.
– Дай сюда, слепая курица, – прошипел О'Дональд, выхватывая подзорную трубу из рук Ганса. – Ты же забыл нацепить свои очки!
