— Откуда мне знать, что вы уже не делали того, о чём сами сказали только что?
— Логика, господин президент, самая простая логика. Вы ведь её изучали. К чему мне в таком случае засвечиваться перед вами, человеком, который способен заставить полстраны землю носом рыть, чтобы разыскать меня и моё убежище? И наверняка это будет сделано, я не обольщаюсь. Хотите, я вам продиктую список поручений, которые вы непременно раздадите своим сотрудникам через пять минут после завершения нашей встречи? Единственное, что вас может остановить, — страх показаться в глазах прислужников сумасшедшим. Если бы, допустим, у вас сейчас работали камеры видеозаписи… Но их нет, я проверил.
— Может быть, вы оставите свой тон и манеру? — спросил президент. — Я уже понял всё, что вы подразумеваете, Александр Александрович. Страсть к дешёвой риторике не есть признак по-настоящему уверенного в себе человека.
— Я не самовыражаюсь, как вы стандартным образом подумали. Я настраиваюсь на нужную тональность. Раньше не имел удовольствия быть лично с вами знакомым, ну и захотелось уточнить, чем вы отличаетесь от экранного образа.
— Настроились? Тогда к делу.
— Вы не курите? — спросил Фёст, тщательно водя зажигалкой вокруг кончика сигары. — Напрасно. Те великие вожди ХХ века, что курили, выиграли у некурящих всё, что можно. Сталин, Черчилль, Рузвельт. Против них Гитлер, Муссолини. Интересно, правда? И дело не только в том, что никотин стимулирует нервную систему. Тут ещё и элемент из репертуара престидижитаторов[106]. Вы и без того напряжены, общаясь с сильным партнёром, а он вдобавок отвлекает ваше внимание на манипуляции, сам при этом выигрывая время для наблюдений и размышлений.
— Вы — позёр? — сделал свой ход президент.
— Естественно, но не только. Как же иначе? Будь я ботаником-интравертом, рискнул бы броситься в такую авантюру? Но, действительно, пора и к делу. Если совершенно в нескольких словах, то так: я истинный патриот России, имеющий достаточное число единомышленников, в определённой мере разочарован вашей деятельностью на своём посту. Хотя в целом поддерживаю, так сказать, Генеральную линию, — счёл нужным уточнить Вадим. С лёгкой такой, едва уловимой усмешечкой, с которой получал некогда приз за скоростную стрельбу из пистолета от начальника политуправления округа.
— Неприятно слышать такую оценку. От вас. От других много гораздо худшего наслышался.
«Как же он задет, — подумал Фёст, — то есть, грубо говоря, „спёкся“. — Это уже школа Шульгина дала о себе знать, с его логиками. — Он, при всём интеллекте и информированности, не понимает, что происходит. Потерял контроль над ситуацией. Таким психотипам это дико некомфортно. Давление среды, от которого успел отвыкнуть. И вдруг прямо в лоб — следующий тычок. От неизвестной личности, явно в этом раскладе доминирующей. И ничего нельзя сделать. Отключиться не получилось. Встать и уйти — жалко выглядеть будет. И где гарантия, что все остальные телевизоры в доме не продолжат сеанс, причём — невзирая на посторонних. Если жена увидит, ладно, а если… То есть терпеть придётся. Пока собеседник не скажет всё, что хочет».
Ох, как не завидовал сейчас Ляхов-первый президенту великой державы…
И тут же остановил полёт вдохновлённой шульгинскими апориями и антиномиями мысли. Тем более что напротив него сидел Секонд, слушал беседу и откровенно развлекался, то растягивая рот до ушей, то подмигивая. И вдруг сделал пальцами давний, с юности понятный обоим секретный жест.
Точно. Следует остановиться и позволить собеседнику сделать собственный ход. Одно дело — заводить главаря пацанской группировки с соседней улицы, совсем другое — такого человека.
— Вы мою оценку в голову не берите. Это я тоже под влиянием плохо контролируемых эмоций сказал. Давайте взаимно успокоимся, я сначала о сути своего изобретения расскажу, об устройстве для пространственно-временно́го совмещения сколь угодно удалённых друг от друга точек мирового континуума. Ничего особенно сложного, вся разница лишь в том, что у нас на Земле до последнего времени такие вещи можно было проделывать с двухмерными объектами из третьего измерения, а мы оперируем трехмерными — через четвёртое. Всего лишь. По ходу изложения можете задавать интересующие вас вопросы… Кое о чём, попутно, и сами догадаетесь…
— И всё-таки — что вы мне собрались предложить? — спросил президент, когда Фёст закончил говорить, почти докурив сигару. Понятное дело, ему восхититься открывшимися перспективами и виртуально кинуться на шею с криком «Спаситель ты мой» — никак невозможно. Не той психологии люди, достигшие подобных постов. За крайне редким исключением.
Придётся сказать впрямую.
— Вы наверняка читаете хоть какую-то прессу? Если только для вас не печатают газеты в единственном экземпляре, как для умирающего Ленина, и не гонят по ТВ личный канал. Знаете, что происходит в стране? Нет, я не о вообще всём, что происходит. Меня, с моим складом мышления и усвоенной из трудов Ленина идеей о необходимости искать то звено, за которое можно вытащить всю цепь, в данный момент больше всего интересует и тревожит коррупция. Готов согласиться, что для России это естественный образ жизни и образ мысли. Но должны ведь быть какие-то рамки! Ничего не имею против того, что гаишник берёт с водителя сотню, чтобы тому не толкаться в очереди в сберкассу. Вы пробовали когда-нибудь заплатить штраф на законных основаниях? Очень советую. В виде Гарун-аль-Рашида. И сотня водопроводчику беды не представляет. Ему хорошо, и вам удобно. Я о другом. Вас действительно не удивляет и не оскорбляет ситуация, когда заместитель министра обороны или глава субъекта Федерации разводит руками перед вами или даже перед судом: «Не знаю, не могу объяснить, куда делись сто миллионов долларов. Да и были ли они вообще?» И отделывается публичным порицанием или, что верх жестокости — получает девять лет условно! Вы же юрист, не технократ какой-нибудь, должны знать, что сие даже за пределами нашего довольно дурацкого Уголовного кодекса. И вы на это спокойно смотрите… Второй пример — из казны просто так исчезают пять миллиардов раскрашенных бумажек, и ведомства, поставленные на то, чтобы найти расхитителей и жестоко наказать, начинают азартно мешать друг другу вести расследование. Не останавливаясь ни перед чем. Трупы уж точно не считают. Хотя в чём вопрос? Вот отправитель суммы, вот получатель. Посадите обоих и всю промежуточную цепочку в банальную пресс-хату[107], о существовании каковых вы тоже должны знать, до нынешнего поста какие-то книжки читали. Дня через три получите полную картину всех трансферов и трансакций на вверенной вам территории. Под угрозой пожизненного заключения мало найдётся железных людей, замкнувших рот на замок, а ключ выбросивших в канализацию. Этого не делается. Вот почему, господин президент, у меня и моих друзей появились серьёзные претензии лично к вам. Вы что, ни о чём действительно не знаете? Или отчётливо понимаете, что проявить политическую волю вам просто не позволят, оттого и предпочитаете махнуть рукой? Пусть всё идёт, как идёт? Третий вариант я предпочитаю не рассматривать, — эту фразу он произнёс с печалью и сожалением в голосе. Сам, мол, додумывай, о чём я.
