Думаю, Толлеус замешан в какой-нибудь мелочи вроде той, которую мы только что услышали из уст нового целителя, но не более. Поэтому он сбежал, а жаль — вопросов к нему много. Прав я или нет, утверждать не берусь, а предполагать можно все же что угодно. В любом случае его нужно найти и допросить. А пока в настоящее время в столице по нашей просьбе проводят расчеты, какой силой должен обладать чародей, и сколько маны у него должно быть, чтобы как-то справиться с защитой лежанок. Скоро мы узнаем результаты.
Тристис замолчал и окинул взглядом комиссию. Слушали его внимательно, а председатель даже кивал на некоторых моментах монолога сыщика.
— Что ты можешь предложить? — Спросил председатель, правильно поняв паузу сыщика.
— Могу предложить два направления действий. Первый — продолжить поиски оставленных чародеем иллюзий и разобраться с ними. Уж очень они похожи на симбиоз чародейских конструктов и искусных плетений. — Тристис терпеливо переждал поднявшийся шум. — Второй — тот же Таблитикус, ознакомившись с нашими трудностями… — Повторно поднявшийся шум не дал договорить сыщику, и ему пришлось повысить голос. — В общих чертах! И только по целительскому направлению! — Дождавшись, когда гомон успокоенных его уточнением членов комиссии уляжется, он продолжил. — Так вот, Таблитикус утверждает, что люди в коме слышат все, что происходит вокруг них. И при желании с помощью некоторых искусных плетений уровня профессора или академика, можно из них вытащить то, что они слышали. Как член комиссии я воспользовался своим правом попросить его проинструктировать наших искусников что и как надо делать. В комиссии, насколько я знаю, тоже есть профессора, которые могут знать об этом.
— Спасибо, уважаемый Тристис, за то, что сообщили очевидные для магистров и профессоров Целительского Искусства вещи и заручились поддержкой эксперта такой величины. Однако, смею заверить вас, мы не будет забирать его драгоценное время. Артефакты по восстановлению и допросу узников были с комиссией изначально. Я занимаюсь их настройкой и допросами бессознательных узников с самого приезда. Эти две вещи, а еще расшифровка результатов не такая простая задача как может казаться даже опытным и всесторонне развитым искусникам других направлений, поэтому я сразу по приезду сообщил главе и постоянным следователям комиссии, что ждать придется достаточно долго. — Сообщил главный медицинский эксперт комиссии. На слове "постоянным" он сделал акцент, указывая на роль и причины неосведомленности Тристиса. — Первые результаты будут не меньше чем через два дня.
— Вы прекрасно понимаете, что в сыскном деле важны любые мелочи. Поэтому не лишний раз про них вспоминать, особенно если по некоторым вопросам тебя, несмотря на твою роль, не проинформировали заранее. — Тристис акцентрировал внимание на слове "роль". Было неприятно, что такая важная деталь была упущена им из виду, и никто не стал ему специально о ней сообщать, даже Хомиус. За все время пребывания в Маркине, медицинский эксперт участвовал на допросах реже всех, а к своим артефактам никого кроме главы комиссии не подпускал, ссылаясь на особую их ценность и секретность.
— Хотелось бы обратить ваше, уважаемые, внимание, — с легким сарказмом продолжил Тристис, — на незаслуженно игнорируемое комиссией событие, произошедшее непосредственно после разрушения магистрата. Я понимаю, что расследование покушения на государственную собственность в виде ее, по сути, уничтожения — дело архиважное, но почему никто не связал с этим происшествием массовое усыпление жителей города на рынке?
— Расследование по этому инциденту еще не окончено. — Председатель слегка пренебрежительно отмахнулся.
— Ну да, ну да… — пробормотал Тристис. — Неизвестный разрушает магистрат, затем двигается на рынок, где усыпляет четверть населения города и куда-то девается, оставляя за спиной панику и беспорядки… Я видел материалы расследования, по-моему, там все очевидно. Предлагаю рассмотреть тот вариант, что это проделки искомой нами личности.
— Допустим, вы правы, — сдался председатель. — Если инцидент на рынке тоже на совести сбежавшего чародея, что это нам дает?
— Очень важно установить метод, с помощью которого было произведено усыпление. Если это было плетение, то искать информацию нужно совсем не в Оробосе (сыщик специально выразился так витиевато, чтобы не показывать явно пальцем на академиков Терсуса). Если же проклятие, то нужны эксперты для определения чародейской школы. И, кстати говоря, если это все-таки было проклятие, оно могло быть не только усыпляющим. Я не удивлюсь, если половина города завтра-послезавтра умрет в корчах. Стало быть, нужно проверить вашими амулетами пострадавших горожан.
— Вся ваша бурная речь сводится как раз к тому, чтобы отправить на рынок экспертов. Так они уже там работают! А мы сидим здесь и спокойно ждем результатов расследования. А то может оказаться, что наш чародей тут не причем, а мы только время зря потратим, строя домыслы на пустом месте! Утомленный рассуждениями сыщика, Председатель властным взмахом руки закрыл тему. Остальные кивками его поддержали.
— Как скажете. — С сомнением ответил Тристис. — А теперь последний момент, на который я бы хотел обратить ваше внимание. Несмотря на выводы комиссии, что магистрат был разрушен богом во время его противостояния с Повелителем Чар, я считаю, что эти разрушения произвел чародей. — Тристис замолчал и спокойно сел на место, ожидая реакции присутствующих.
— Чепуха! — Пренебрежительно махнул рукой пожилой мужчина, все время просидевший молча. — Чародеи такого не могут. А если и могут, то даже не всякий Повелитель Чар!
— Я свое мнение высказал. — Спокойно отреагировал Тристис. — Я там был. Вы — нет.
Дальше комиссия, воодушевленная новыми идеями, или скорее новым углом зрения на известные факты, продолжила заседание, но Тристис уже не принимал участия в обсуждениях. Все, что хотел, он сказал. Будет жалко, если к его словам не прислушаются. Тогда придется что-то самому предпринимать. Уж очень заинтересовала Тристиса личность Повелителя Чар, который ради своих артефактов пошел на большой риск. И ушел он из города, не получив их. И если их найти — у сыщика появится ниточка к этому чародею. Тристис даже мысленно потер руки, представив открывающиеся перспективы.
Смарти
— Пап! Луи меня обижает! — в кабинет вихрем влетела пятилетняя девчушка и со слезами на глазах остановилась посреди комнаты. В помещении за овальным столом сидела небольшая компания импозантного вида мужчин, которые что-то оживленно обсуждали. Появление ребенка прервало дискуссию — говоривший — мужчина средних лет — резко замолчал на полуслове и с укоризной посмотрел на виновницу переполоха.
