Дракун нырнул рукой под полы плаща, порылся и достал аккуратно запечатанный свиток.
– Здесь сообщается то, что я передал вам на словах.
Этельред принял депешу, сломал печать. Сомнений не было – Толокамп действительно приказывал ему оставаться в Устурге. Граф кивнул, разрешая дракуну уйти. Оруженосец взял свечу и отправился проводить посланца.
Этельред остался в темноте. Он лежал и чувствовал, как проснулась старая, знакомая ему уже десять лет, боль и как вытесняет она всякую надежду на нормальный, здоровый сон. Завтра передовые гхалхалтарские отряды подойдут к Устургу. Что он будет с ними делать? О контрнаступлении не стоит и думать. У него слишком мало сил: двести ратников и пятьдесят лучников. А ведь горы совсем рядом. Разумнее было бы отступить под защиту их спасительных ущелий. Однако на развернутом свитке чернела подпись командующего, которая цепью приковала Этельреда к Устургу. Всегда верный своему долгу, граф не собирался нарушать его и теперь, а потому готовился держать город до последнего. Как было написано в приказе.
***
Поле было ограничено с одной стороны пышным лесом, а с другой – пологими горными склонами и крепостными стенами небольшого города. Оно сплошь поросло желтой высокой травой, в которой россыпями пестрели розовые головки клевера. Седой прядью протянулась с юга река, которая расходилась посреди поля на два ручья. Левый брал начало у городской стены. Другой стремился на восток, в противоположную сторону. В ста шагах от того места, где ручьи раздваивались, кособочились четыре длинные приземистые строения.
Бегло изучив окрестности, Ригерг обернулся к солдатам и воззвал:
– К деревне!
Корпус тронулся, и через четверть часа гхалхалтары уже подходили к селению. Из маленьких амбразур-окошек их изучали любопытные глаза. Ригерг подъехал к ближнему дому, постучал ладонью теплый от солнца угол сруба. Десяток солдат приблизились к своему предводителю. Остальные с обозом расположились позади.
– Обследовать! Всех жителей выгнать на улицу и собрать предо мной!
Повинуясь крику барона, корпус с грохотом рассыпался на отдельные группы, по пять-шесть воинов, и устремился к строениям. Разом деревня наполнилась шумом и гвалтом.
Барон и прекрасная Гахжара, вышедшая из кареты, наблюдали, как высыпали из домов мужчины, женщины, дети. Один гхалхалтар вытолкнул немощного старика, ноги которого подкосились, и он упал в пыль. Кричащая женщина бросилась его поднимать, но солдат оторвал её от старика и пихнул древком копья под ребра. Как сноровистые пастухи гхалхалтары сгоняли жителей за деревню пред очи своего предводителя.
Ригерг, ухмыляясь, оглядел людей. Их было не более тридцати.
– Кто у вас за главного? – заговорил он по-людски.
Повисло неловкое молчание. По толпе прокатилось замешательство, затем выступил крепкий коренастый мужчина:
– Я, ваша светлость.
– Хорошо. Скажи мне, какому монарху вы подчиняетесь?
Мужчина уловил хитрые нотки в вопросе гхалхалтара, напрягся и, спиной чувствуя, как затаили дыхание его односельчане, ответил:
– Раньше платили оброк лорду короля Иоанна, а теперь Иоанн ослабел. По всему видно, Хамраку платить оброк будем.
– И ты не рад?
– Отчего же. Рад. Покуда Хамрак к подчиненным милость проявлял.
Ригерг улыбнулся: нечего сказать, хоть и мужик, а тонко сыграл.
– Если не прогневаете, то жить будете вольно.
Солдаты вокруг людей зашевелились.
– Ты говоришь, что раньше оброк платил?
– А как же без него, ваша светлость?
– Это ты правильно рассудил. Без него никуда. Потому собери сейчас по два каравая с человека и по пуду мяса с десяти.
– Будет исполнено, ваша светлость.
Барону понравилось, как мужик безропотно принял условия, и потому он махнул рукой, распуская толпу по домам. Пусть соберут провизию, а заночует он в городе на противоположном берегу реки.
И вдруг в его мысли врезался взволнованный крик солдата:
– Люди! На той стороне люди!
– Какие? – Ригерг сначала не понял и недоуменно обернулся к запыхавшемуся воину.
– У города люди.
– За рекой?
– Да.
Ригерг вытянулся в седле и устремился на другую окраину деревни. Конь мгновенно вынес барона на возвышенность, нависшую над руслом ручья. Гхалхалтар метнул взгляд вниз, увидел мерцание песчаного дна в прозрачной воде и понял, что перейти реку в этом месте будет несложно. На противоположном берегу рассыпалось полупрозрачное редколесье, которое через триста шагов внезапно обрывалось, обнажая серые городские стены. Там барон различил фигуры людских воинов. Они находились в восьми-девяти полетах стрел.
Ригерг развернул коня и поскакал обратно. Ситуация осложнялась, ибо теперь приходилось тщательно наблюдать за неожиданным врагом. Вряд ли людей в городе было много, но, даже если там пятьдесят солдат, они могут натворить бед.
– Расставить усиленные дозоры по берегу! – прокричал барон. – И приведите ко мне старшего человека. Я хочу расспросить его!
***
Ригерг сидел, скрестив пальцы. Его улыбка застенчиво пряталась в мягкой светлой бородке. Охранник ввел мужчину, который давеча назвался старшим среди жителей. Человек огляделся с опаской, но одновременно и деловито, не желая явно выказывать свою слабость.
– Ты, я думаю, хорошо знаешь эти места, – обратился к нему барон.
– Да, – согласился крестьянин.
– Тогда расскажи мне поподробней, куда ведет эта река, как она называется, большой ли город на том берегу, крепкие ли у него стены, густой ли лес, что к северо-востоку от деревни? Вообще расскажи мне все, что ты знаешь.
Человек почесал затылок, соображая стоит ли выдавать столь важные сведения гхалхалтару, но под умным, проницательным взглядом барона сдался: все равно военачальник может послать солдат и разведать окрестности. Лучше не перечить.
– Ваша светлость, река эта называется Обра за то, что, говорят, когда-то жил здесь маг-отшельник…
– Подожди, говори конкретно. Зачем мне твой отшельник? Рассказывай, что посущественней. Река глубокая?
– Нет, ваша светлость. Ее в любом месте можно вброд перейти, а ваши воины и колен не замочат.
Ригерг широко улыбнулся – ему понравился комплимент.
– Так, а что за город на противоположном берегу у самых гор?
– Зовется Устургом. Населения в нем человек двести да ещё тварей, орков, гномов там всяких.
– Стены крепкие?
– Это уж от доблести штурмующих зависит.
На этот раз барон нахмурился:
– Ты загадками не говори. Крепкие или нет?
– Это дело не моего разумения, но скажу, что их ещё в незапамятные времена возводили, а потому сделаны они добротно и высоты немалой.
