И теперь, когда солнце почти село, враги решили нанести свой главный удар. Пятидесятитысячная армия, неподвижно простоявшая весь день, ринулась, как стрела, прямо к северо-восточному бастиону.
Кар-карт Музта повернул коня, чтобы наступающие могли пройти мимо.
Вокруг него гортанно трубили сотни наргов, сотни барабанщиков выбивали своими палочками громоподобную дробь. От всего этого волосы вставали дыбом.
— Музта, Музта! — ревели воины олькты, вылезая из окопов и направляясь вперед во главе с Тулой. Многотысячная армия конных лучников, расположившихся по обеим сторонам от него, отправила в полет один заряд смертоносных стрел за другим.
— Могу я поехать с тобой, мой карт?
Музта, повернувшись, увидел Кубату, который подъехал к нему, одетый в доспехи рядового воина, на боку его висели видавшие виды ножны.
Минуту Музта молчал.
— Ты должен быть со стариками, — тихо сказал он.
Кубата попытался выдавить улыбку.
— Ты не послушал меня, — сказал Кубата спокойно. — Вот что сделал Тула. — Он показал на залитое кровью поле битвы. — Но ты по-прежнему мой кар-карт, и орда — мой народ, а поле битвы — то место, где я хотел бы умереть. Кроме того, я слышал, что мой маленький эксперимент скоро будет воплощен в жизнь, и мне было бы интересно это увидеть.
— Иди назад, — спокойно сказал Музта.
Кубата покачал головой.
Улыбка на мгновение озарила лицо Музты.
— Ну, давай посмотрим, из чего сделаны те твари, которых ты теперь называешь людьми, — сказал кар-карт и, развернув коня, поскакал рядом с наступающей шеренгой.
— Поддерживайте огонь! — кричал Ганс, вскочив на стену укреплений и не обращая внимания на дождь стрел.
Их резерв был на исходе. Битва, длившаяся уже почти десять часов, поглощала огромное количество оружия и боеприпасов.
Первые ряды противника пошли в атаку. Пригнувшись, Ганс поднял свой карабин вверх, а затем резко опустил его вниз.
Одновременно взорвались огнем тысяча мушкетов и дюжина артиллерийских орудий. Тут же все исчезло в тучах дыма, из которых со всех сторон лезли толпы врагов, продвигающихся вперед, прыгающих во рвы.
Отступив под защиту бастиона, Ганс оглядел своих утомленных битвой людей. Они были напряжены до предела, ведь перед ними была только одна альтернатива: либо отразить эту атаку, либо погибнуть.
Растянувшаяся на четыреста ярдов по фронту цепь атакующих неумолимо надвигалась. Спустя минуту он увидел туманные силуэты защитников, забирающихся на бруствер и падающих под огнем противника. Но на их месте тут же появлялись новые воины.
Никогда за все годы он не видел такой ожесточенной атаки — даже под Антьетамом, где мятежники шесть раз атаковали их, а их раненые и убитые рядами лежали по всему кукурузному полю.
— Боеприпасы на исходе! — крикнул один из помощников, указывая на склад, откуда люди поспешно выносили коробки с патронами и артиллерийские снаряды.
Посмотрев опять на поле боя, он просто онемел. Из вражеского расположения выбежали два ряда тугар, устремившихся вперед десятифутовыми шагами. Прыгнув в ров, они начали карабкаться вверх по стене южного бастиона, расталкивая других воинов. В руках у них были мушкеты.
«Они научились пользоваться ими!» — подумал потрясенный Ганс.
Все, как один, враги забрались на стену. Сотни мушкетов нацелились прямо на защитников, которые продолжали обороняться двумя шеренгами.
Шквал огня вырвался из рядов тугар. Более сотни убитых и раненых упали с укреплений. Тут же полк, державший оборону, распался и побежал от врагов, у которых теперь было такое же оружие.
Толпа размахивающих топорами воинов карабкалась на стену вслед за тугарскими мушкетерами, неумело перезаряжавшими свое оружие. Несколько артиллерийских орудий на бастионе сметали тугар со стены картечью, но те держались. В ответ прозвучал еще один залп, и над головами воинов с топорами полетели пули, разя ряды новродцев, которые пытались перегруппироваться на бастионе. Защитники не выдержали и, подстегиваемые паникой, ринулись в сторону внутренней стены. Державшиеся до сих пор ополченцы застыли на месте, а затем с дикими криками тоже начали отступать. Ганс, морщась, смотрел, как за считанные секунды в его обороне образовалась брешь шириной двести ярдов.
— С другой стороны то же самое! — крикнул кто-то, и Ганс побежал к северо-западному углу бастиона. Внизу, у дороги вдоль реки, он увидел другую брешь, даже большую, чем первая. Сквозь нее прорывались мушкетеры тугар, их огонь теснил защитников. С реки «Оганкит» посылал залп за залпом во фланг наступавших, но те шли вперед, не обращая внимания на потери. Ганс подошел к телеграфисту.
— Передай в штаб, — тихо сказал он. — Нужны боеприпасы, сдаю северо-восточный бастион, предлагаю эвакуацию всей внешней линии обороны.
Отвернувшись от вытаращившего глаза телеграфиста, он осмотрел своих людей.
— Хватайте оружие и мотайте отсюда, пока не поздно.
Охваченный ужасом, О’Дональд вскочил на крышу бронированного вагона, чтобы лучше видеть, в то время как поезд, двигавшийся задним ходом, остановился.
От внешнего земляного вала к внутренней стене тысячами пробирались тугары. Идти в наступление было бесполезно, так как тысячи защитников в панике бросились назад, втекая бурлящей массой через восточные ворота в город, под защиту его стен.
О’Дональд рывком открыл люк и засунул голову в вагон.
— Открывайте боковые двери и вытаскивайте орудия! — приказал он.
Спрыгнув на насыпь, он побежал вдоль вагона, открывая замки на боковых стенках. Из вагона стали выпрыгивать артиллеристы, таща за собой на канатах «наполеоны». Монстры весом в тонну плохо слушались людей и, выкатываясь из вагона, врезались в толпу отступавших. Несколько беглецов пострадали, но никто не остановился помочь упавшим.
Пробежав мимо «Бангора», О’Дональд хотел запрыгнуть на второй вагон, но ему помешала толпа, тесно обступившая поезд.
— Заклепывайте пушки и убирайтесь отсюда! — крикнул О’Дональд Суздальцам, которые, побросав орудия, присоединились к расчету, обслуживающему «наполеоны», помогая им перетащить тяжелые орудия в безопасное место по другую сторону ворот.
— Мэлади, давай уходить отсюда! — крикнул О’Дональд, забравшись обратно в кабину.
— Одну минуту, — ответил Мэлади, — я догоню тебя.
О’Дональд схватил его за руку.
— Не валяй дурака, — сказал он, глядя прямо в глаза машинисту.
— Кто, я? Иди отсюда, тупой ирландец!
В этот момент внимание О’Дональда привлекло что-то в толпе отступавших. Выхватив револьвер, он крутанул его и исчез в людском водовороте.
