- А как насчет вашего правительства, вашей общественной структуры и тому подобного? - спросил кто-то, устав выслушивать описания мелочей дворцового быта.
- Мы редко употребляем слово "правительство", - ответил Лукас. - Мы много - боюсь, что даже слишком, - говорим о власти и сюзеренитете, но правительство для нас - сюзерен, который лезет не в свое дело. До тех пор пока власть поддерживает некое подобие общественного порядка и делает самые серьезные преступления опасными для жизни преступников, нас это устраивает.
- Но это чисто негативное описание. А что хорошего делает для народа правительство?
Лукас попытался объяснить феодальную систему Клинковых миров. Оказалось, что очень трудно объяснять то, что ты всю жизнь считал единственно правильным, тому, кто не имеет об этом и понятия.
- Но правительство - или сюзерен, если так вам больше нравится, - ничего не делает для народа! - возразил какой-то профессор. - Все социальные службы отданы на милость отдельно взятого лорда или барона.
- И народ не имеет права голоса. Это же просто тирания! - добавил делегат ассамблеи.
Лукас попытался объяснить, что голос народа является как раз решающим и что любой барон или лорд, который хочет жить долго, к нему прислушивается. Делегат изменил свое мнение: это не тирания, а анархия какая-то. А профессор никак не мог успокоиться: кто же занимается социальными услугами?
- Если вы имеете в виду школы, больницы и уборку мусора, то люди этим занимаются сами. А правительство, если вам так хочется употребить это слово, только присматривает, чтобы в них при этом никто не стрелял.
- Профессор Пулвелл имеет в виду не это, Лукас, - пояснил Бентрик. - Он имеет в виду пенсии по старости. Как те, о которых кричит Заспар Маканн.
Об этих пенсиях Лукас наслушался еще по дороге с Аудумлы. Каждый мардуканец, отработавший тридцать лет или достигший шестидесятилетнего возраста, должен был получить право уйти на пенсию. Когда Лукас поинтересовался, а откуда взять столько денег, ему ответили, что будет введен налог с оборота. Пенсии следовало полностью потратить в течение тридцати дней, что будет стимулировать предпринимательство, а рост деловой активности увеличит налоги, которые пойдут на выплаты пенсий.
- У нас ходит анекдот о трех гильгамешцах, застрявших на необитаемой планете, - ответил он. - Через десять лет, когда их спасли, все трое сколотили огромные состояния, продавая друг другу свои ермолки. Вот так будут работать и ваши пенсии.
Дама из службы соцобеспечения вспыхнула - нехорошо шутить над национальными меньшинствами. Один из профессоров встал на дыбы - это, дескать, вовсе не аналогия, и "самообеспечивающийся пенсионный план" вполне возможен. Траск с ужасом сообразил, что беседует с профессором экономики.
"Алвину Каффарду не нужны и двадцать кораблей, чтобы захватить Мардук, - подумал он. - Хватит сотни умелых жуликов. Через год они просто купят всю планету".
Разговор перешел на Заспара Маканна. Кое-кто полагал, что у него есть и хорошие идеи, но собственный экстремизм ему вредит. Дворянин побогаче заметил, что Маканн - это позор для правящего класса: вина правителей в том, что такой тип сумел набрать столько последователей. Какой-то старичок ляпнул было, что гильгамешцы отчасти и сами повинны в нарастающей к ним враждебности, но на него тут же накинулись остальные и, выражаясь фигурально, разорвали в клочья.
Траск решил, что цитировать этой своре слова йомена Михаила не стоит. Поэтому он взял ответственность на себя, сказав:
- Насколько я могу судить, этот человек - самая серьезная угроза цивилизованному обществу на Мардуке.
Сумасшедшим его никто не назвал - в конце концов, он гость; но спросить, что Лукас имеет в виду, никому не пришло в голову. Было заявлено, что Маканн - безумец, за которым следует горстка полуидиотов, что и покажут ближайшие выборы.
- Я склонен согласиться с князем Траском, - сухо заметил Бентрик. - И боюсь, что результаты выборов удивят не Маканна, а нас.
На корабле он разговаривал иначе. Возможно, после возвращения ему довелось оглядеться повнимательнее. Или побеседовать с йоменом Михаилом. В комнате имелся телеэкран. Бентрик кивнул в его сторону.
- Сейчас Маканн читает речь на митинге Партии народного благосостояния в Дрепплине, - сказал он. - Могу я включить, дабы вы увидели, что я имею в виду?
Кронпринц кивнул. Бентрик нажал на кнопку и пощелкал селектором.
С экрана глянуло лицо. Оно ничем не напоминало Андрея Дуннана - губы полнее, скулы шире, подбородок безвольнее, - но глаза были те же. Такие же глаза были у Дуннана, стоявшего на террасе дома Карвалей. Безумные глаза.
"Наш возлюбленный монарх - пленник! - визжал пронзительный голос. - Он окружен предателями! Министерства полны изменников! Все они изменники! Кровожадные реакционеры из так называемой Партии верных монархистов! Жадная клика межзвездных банкиров! Грязные гильгамешцы! Все они! Объединены! В омерзительном! Заговоре! А теперь этот космический викинг, это кровавое чудовище с Клинковых миров..."
- Выключите этого мерзкого типа! - проверещал кто-то, будто пытался перекричать гипнотически мерные вопли с экрана.
Проблема в том и состояла, что выключить можно было только экран. А Заспар Маканн будет орать по-прежнему, и вся планета будет его слушать. Бентрик пощелкал селектором. Голос умолк, потом завизжал снова. На сей раз камера показывала толпу сверху. Огромный парк был до отказа забит людьми, в большинстве одетых так, как на Граме не оденется и самый нищий батрак. Но кое-где попадались группы людей в почти - но не совсем - военных мундирах, с короткими шипастыми дубинками в руках. По другую сторону парка стоял огромный экран, на котором был виден бюст демагога. И стоило Заспару Маканну прерваться, как люди в мундирах заводили мерный клич: "Ма-канн! Ma-канн! Вождь Ma-канн! Власть Ма-кан-ну!"
- Вы позволяете ему держать личную армию? - спросил Лукас кронпринца.
- А, эти клоуны в опереточных мундирах? - Кронпринц пожал плечами. - Они безоружны.
- С виду, - согласился Лукас. - И пока.
- Не представляю, откуда они могут взять оружие.
- Я тоже, ваше высочество, - заметил принц Бентрик. - Это меня и пугает.
На следующее утро Лукасу удалось наконец убедить окружающих, что он хочет побыть один, посидеть немного в саду и полюбоваться радугами, играющими над водопадом в другом конце долины. Элейн понравилось бы, но ее не было рядом.
Погрузившись в раздумья, Лукас вдруг осознал, что кто-то зовет его тихим голоском. Он повернулся и увидал девчушку в шортах и маечке. На руках у девочки вертелся пушистый лопоухий щенок, пытаясь глянуть на хозяйку умоляющими глазищами.
