этом запрещено говорить и запрещено спрашивать – одной отработкой не отделаешься, ещё мозгоправа пришлют, – сосед поморщился. – Больно, страшно и потом декады не помнишь. Лучше молчать. И да, будут доставать, не думай что жетон дали – круг прошел и все…
– И долго… доставать будут?
Семнадцатый наморщил лоб, напряженно думая.
– Меня до сих пор иногда… а я тут почти три зимы, но я всем зубы считаю, поэтому меня особо не трогают… так только…
– А кого трогают «не так»?
– Слабых.
– У меня второй круг. – Признался Коста.
Семнадцатый открыл рот, закрыл и посмотрел на него, как на безнадежно больного.
– А спросить можно?
– Можно.
– Чего молчал то? Брезговал?
– Говорить не мог. Из-за эликсира.
– А чего стриженный такой? Болел да? Сильно? Заразно? Ты счас не болезный, не? Не заразный? – Семнадцатый отодвинулся на пару ладоней.
– Нет. Не заразный. Просто… пришлось постричься, – выдавил Коста неохотно.
– Давай я сегодня покажу Остров, теперь можно, – предложил повеселевший сосед щедро и добродушно. – А то было непонятно – оставят тебя или нет… чего время зря тратить.
* * *
Закат пламенел. Коста утомленно лежал на траве, глядя в небо – купол над островами сегодня как будто светился меньше обычного, истончившись до едва заметных и то не везде – бликов. Вдали, двигаясь точно по прямой к одному из островов, на волнах маленькой точкой качалась джонка.
– На… – Семнадцатый сунул ему под нос свежую рисовую лепешку, утащенную из столовой.
«Не хочу» – Коста молча помотал головой.
Есть не хотелось. Его вообще – тошнило. То ли от еды, то ли от запоздалого озноба, что было бы, не предложи старик свою кандидатуру в кураторы, и что было бы, не пройди он Круг испытаний.
Семнадцатый не замолкал ни на мгновение, пока таскал его за собой по округе, и Коста подозревал, что больше для того, чтобы продемонстрировать всем – спор выигран – новичок прошел, хотя мало кто верил.
Про Сейши сосед сказал коротко – «старый зануда», что толку от пыльных свитков? Про Шрама – поржал, причем точно с такими же интонациями, с какими декаду смеялся Наставник по боевке и подготовке. Про алхимика и прочих Учителей выразился коротко, емко и нецензурно.
Закат пламенел. Вдалеке, покачиваясь на зеленых волнах, крохотной точкой скользила вперед джонка.
Теперь – только вперед. Пути назад больше нет. Прошла ровно декада с того момента, как он здесь.
Рядом зашевелился Семнадцатый, стряхивая крошки с уголков рта, и вытянулся на траве. Зевнул, почесал задницу, поскреб в штанах спереди и, сыто рыгнув, поискал обо что вытереть руку, и, не найдя, просто провел несколько раз по халату. И протянул Косте, подмигивая:
– Вот теперь можно и поприветствовать… добро пожаловать на Октагон, Шестнадцатый. Добро пожаловать на Октагон.
* * *
Джонка качалась на волнах. Весла тихо погружались в зеленую воду и с тихим всплеском возвращались обратно. Мерные удары убаюкивали.
Уключины скрипели. Вода тихо билась о борт маленькой джонки. Парус сверху висел бесполезной тряпкой.
– Ни ветерка, ни артефакт не дали, – скрипнул зубами тот, кто греб – и на лбу выступила испарина от напряжения. – Почему мы должны грести, как последние рабы… разве для этого клановые…
– Потому что кто-то много говорит, – буркнул второй, сидящий на носу. – И получает за это наказания, умей ты вовремя замолчать, сейчас сидели бы за ужином…
– Это унизительно…
– Это наказание, а наказание – должно быть унизительным, – злобно отозвался второй. Оба – в белоснежных одеждах, которые светились в наступающих сумерках.
– Этот точно спит?
– Точно, в этот раз не пожалел силы, – сапог с нашивками клана Арр небрежно ткнулся в плечо сопящего на дне джонки на куче сетей ученика. На жетоне, вывалившимся из-за пазухе – ровными ясными штрихами было высечено «Пятый».
– …а то опять заранее начнет орать, когда будем приближаться к острову… вот ведь память тела – голова ничего не помнит, а такая истерика каждый раз бьет, как будто помнит…
– Кайровцы свое дело знают, и тебя бы тоже била…
– Может и не била бы, – буркнул первый, через плечо оценивая, сколько ещё грести – они как раз сменялись на середине, и он уже устал. И, наверняка, на нежной коже рук появятся мозоли – сводить потом декаду.
– …после такого то, как ему, – второй пнул «пятого» в плечо, – ещё последние мозги не отшибло, сколько раз память стирали…
– Есть Арры, – похлопал по нашивке первый, на мгновение оторвавшись от весла, – а есть те, кто им служит… Мя-я-ясо-о-о-о… – Арры дружно заржали, смех разнесся далеко над ночной водой. – А как думаешь, тот новичок, за которого просил сам Восьмой, какое место займет в рейтинге? Наверняка не ниже пятого, иначе зачем возиться? Ты же был на двух тестах, что говорят Наставники?
Второй задумчиво вздохнул.
– Никто на самом деле не понимает, зачем его взяли… Будь у него хотя бы третий круг силы, хотя бы… а лучше – четвертый… я бы сказал – седьмое место. А круг… хотя что круг, – сапог опять презрительно коснулся волос спящего на дне джонки мальчишки, – ну вот девятый у этого, и что? Что ему это дало? Контроля нет, мозгов нет, памяти нет, а скоро и силы не будет, как в расход пустят…
– Не повезло, а мы страдай, – отозвался первый без всякого сочувствия в голосе.
– Ты страдаешь за свой длинный язык! И я вместе с тобой!
– Но по совокупности данных следует признать, что Четвертый прекрасно натаскал Шестнадцатого… Особенно «виденье сути» – ты слышал, что говорят? А способность запомнить и отличить один ингредиент от другого просто по запаху и единожды виденной картинке? Да за него все ядоделы западной части острова передрались бы… десять зим назад. Тцц… хотя что толку, если круг второй, сам сказал. И запоминает он все – а не только травки, камни и листики… такой и во внешке пригодился бы…
– Решать не нам… Заготовка и есть – заготовка, а сам знаешь, чтобы обточить материал уходят зимы, а потом оказывается, что внутри трещина или скол… так что… Магистр и так сказал – повторная комиссия через зиму. Если мальчишка не покажет выдающихся результатов или не поднимет круг…
– В расход, как других?
Второй пожал плечами.
– Говорят Старший наставник дружил и учился вместе с мастером Шестнадцатого…
– Тоже мне новость, это даже птицы на островах знают… – весла мерно падали в воду и поднимались обратно.
– …А это значит, почти наверняка – старший возьмет его под крыло и особая программа…Я заранее сочувствую мальчишке, если он останется.
– И я.
Оба
