— Я бы хотел уточнить один вопрос, — вдруг прервал его барон, оторвавшись от изучения бумаг. — По какой причине эти документы вдруг оказались в полной готовности? Ведь цель своего визита я ранее никоим образом не озвучивал…, — витиевато выразился посол, намекая на эту странность.
Однако, оказалось, Сталина и этим смутить было нельзя. Он невозмутимо произнес:
— Все дело в том, господин посол, что сотрудники наркомата безопасности готовили данный пакет документов по моей личной просьбе, — на лице у дипломата отразилось легкое недоумение. — Последние несколько месяцев мы занимаемся тщательной фиксацией всех преступлений фашистов на территории нашей страны для того, чтобы после окончательной победы над этим врагов судить его за все злодеяния. А вы должны понимать, что любой суд потребует не только обвиняемого и обвинителя, но и весомых доказательств. Победа не за горами. Именно поэтому так важно, уже сейчас задокументировать каждое преступление немецких войск, каждое злодеяние нацистов и их главарей…
С каждым новым словом удивленная мина на лице посла становилась все менее уловимой, пока, наконец, не растаяла окончательно. Чувствовалось, что эта версия его устраивает на все сто процентов.
Через некоторое время барон встал со своего места и, легким поклоном обозначив свое уважение к хозяину кабинета, произнес:
— Мне необходимо срочно отправить полученные документы в Лондон.
— Хорошо, господин посол, — не дал ему закончить Верховный, подталкивая к нему фотографии. — Дело превыше всего, — продолжил он, наблюдая, как посол кладет папку и фотографии в портфель. — Только я надеюсь, господин посол, — в голосе Сталина неожиданно появился «лед». — Что, больше, правительство Великобритании и лично господин Черчиль не позволит себе что-то требовать от Советского Союза! Я могу надеяться, что вы передадите все в точности?!
1-ый барон Инверчепел с трудом сохранил беспристрастность на своем лице и вновь еле заметно поклонился.
— Я в точности передам все ваши слова.
Через несколько секунд дверь кабинета зарылась за ним. На не гнувшихся ногах посол вышел из приемной и пошел по коридору. Только сейчас, за стенами кабинета, его начало немного отпускать нервное напряжение. Он с усилием разжал правую ладонь, как клещи вцепившуюся в ручку портфеля, и перехватил его левой рукой.
Длинная змея из нескольких десятков повозок, конных и пеших на несколько часов показалась из леса только для того, чтобы снова нырнуть в очередное укрытие. Несколько десятков всадников, скакавших в удалении от основной части, насторожено наблюдали за небом. Не отставал от них и молодой летчик с черными как смоль волосами, сидевший в повозке возле поставленных на станину пулеметов с задранными вверх стволами. Он тоже наблюдал за небом. Однако в его глазах сквозила не только тревога, но и дикая тоска…
— Не темни, Василий, — раздраженно буркнул Пантелеев своему командиру. — Думаешь, я ничего не замечаю? Этих непонятных радиограмм, о которых больше никто ничего не знает, а радист, вообще, молчит, как воды в рот набрал… Это странное задание, по которому разве только ленивый не прошелся… А спецы из госбезопасности, которых ты позавчера встречал. Что происходит, командир? — он с упреком смотрел на своего друга. — Мы же с начала войны с тобой вместе…
Командир хмурил брови.
— Алексей…, — начал он.
— Что Алексей? — прервал его начштаба. — Что в конце концов происходит? Мне что не доверяют? Да? — чувствовалось, ему было по-настоящему обидно. — Тогда скажи прямо в лицо!
Они шли в стороне от основной колонны отряда, поэтому свидетелей этой сцены не было.
— Дело не в этом, — наконец, Козлов сумел вставить слово. — Есть приказ, Алексей. Понимаешь, приказ! — он смотрел ему прямо в глаза. — Никто, кроме меня, до определенного времени не должен знать, — тот возмущенно вскинул голову. — Даже ты, мой начальник штаба не должен ни о чем подозревать.
Со стороны головы отряда наметилось какое-то движение. Одинокий всадник, раздвигая людей, кого-то искал. Наконец, кто-то из бойцов махнул рукой в сторону командира и конный радостно вскрикнул.
— Идет операция, — негромко продолжил командир. — и очень многое зависит от того, насколько успешно она пройдет…
— Командир! Командир! — они повернулись в стороны орущего вестового. — Местного разведка повязала. Главного требует, — скороговоркой доложил молодой паренек, не слезая с жеребца. — Говорит, срочно поговорить нужно.
— Вот, кажется и ответ тебе, Лёща, — пробормотал Василий Иванович, кивая головой в сторону поля. — Пошли…
Через несколько минут их нагнал странного вида человек, которого сопровождали двое партизан. Козлов не сразу сообразил, что именно ему показалось необычным в этом незнакомце. Довольно длинная борода? Так этим сейчас никого особо не удивишь. У него в отряде тоже многие отпустили бородки; не каждый готов в лесу каждый день скрести лицо опаской. Одежда? Она у старика была на первый взгляд совершенно обычная. Мешковатые брюки, заправленные в начищенные сапоги; светло-серая рубаха, подпоясанная тонким ремешком; подбитая какой-то мешковиной теплая жилетка да мятая кепка. Ему доводилось встретить и не такое… Он несколько секунд смотрел на него, пока наконец до него не дошло, почему этот человек произвел на него такое впечатление. Все дело было в чуждости! Старик держался так, словно был для них для всех совершенно чужой. Казалось, взглядом, фигурой, он давал понять, что он не отсюда.
— Я командир, — тверд произнес он, когда все эти мысли пролетели у него в голове. — Василий Иванович Козлов, — добавил он, когда заметил в глазах незнакомца сомнение. — Хм, отец, может тебе и документ показать? — улыбнулся он.
А вот охране было не до смеха. Странное поведение местного было очень подозрительным. Они сразу же взяли старика на мушку.
— Документ! — ехидно переспросил тот, делая ударение на втором слоге (вот ведь, старый пень, знает как правильно, а специально делает ударение именно так!). — Нет, не надобен он мне, — рассмеялся он, отчего его выпирающее пузо затряслось как студень вместе с небольшими темными комочками на поясе. — Дай-ка ты мне руку, лучше, — отсмеявшись, попросил он, делая шаг ему на встречу. — Давай, давай!
Козлов на секунду опешил. «Записку что-ли передать хочет? — подумал он, отмечая требовательно вытянутую руку. — Ведь Центр передал, что будет связной… Не уж то это дед?!». Он вытянул раскрытую ладонь, которую старик тут же накрыл своей, словно попытался поздороваться немного странным образом.
— Значит, это тебе нужен Отец…, — забормотал он, внимательно изучая его лицо. — Нужен? — увидев утверждение в его глазах, вновь спросил он. — А это тебе все зачем? — он еле заметно кивнул в сторону неторопливо бредущей колонны партизан. — Или ты боишься?
Вновь командира посетило тоже самое чувство, что он пережил в самые первые секунды встречи. В тоне старика просто сквозило что-то такое, что говорило — я другой, совершенно другой и мы не похожи с тобой, с вами со всеми. Это было настолько яркое чувство, что Василий Иванович мотнул головой, словно пытаясь сбросить это наваждение.
— Слушай, отец, — из-за спины Козлова вышел его начштаба и раздраженно проговорил. — Говори толком, чего тебе надо?! — Алексей видел, что командиру что-то известно, и это его еще больше злило. — Немцы что-ли в селе? Так скажи где, а наши бойцы мигом их прищучат. Вона, видишь какая силища у нас теперь! — он с гордостью показал на лошадей, тащивших мимо них пару немецких зенитных орудий. — Так расчихвостим, что мало не покажется!
Старик на него посмотрел недовольно и перевел взгляд на командира.
— Я провожу вас к Отцу, — наконец, произнес он. — Тебя и еще пару твоих людей. Остальные вона пусть здесь отдыхают. Чай путь-то не близкий прошли.
Покрасневший от злости Пантелеев хотел что-то сказать, но не успел. Его плечо твердо сжала рука. «Все-таки он проводник, — понял Козлов, глядя на старика. — Но тогда почему он не спросил про…». Тут до него дошло, что не прозвучал пароль, который пришел в письме с последним самолетом и спецами из госбезопасности. «Подослан?! — сверкнув глазами, Козлов потянулся за пистолетом. — Немцы?!».
— А если Отец родную кровь пожелает, не пожалеешь? — вдруг буркнул старик и хрипло рассмеялся. — Извини, внучек, запамятовал, — командир сделал вид, что поправлял кобуру. — Старый я… Ну и как, не пожалеешь? — уже без всякого смеха, пытливо повторили он свой вопрос. — Задумался.
— Нахимов! — один из партизан, все это время стоявших сзади старика, молодцевато вышел вперед. — Давай мухой к нашим зенитчикам и зови сюда летуна! — тот козырнув убежал.
Ждать им пришлось недолго. Минут через семь — девять к ним подошло двое, один из которых был Нахимов, а второй — тот самый летчик. Он подошел к Козлову и вопросительно посмотрел на него. «Да, все-таки как похож…, — подумал он, на секунду задержав а нем взгляд. — Характер, тоже вроде… кремень!».
