- Будет тебе, Борп, рано тебе еще в Небесные чертоги отправляться, - с искренней улыбкой на лице Клавдий поспешил обнять старого друга.
- Клавдий! - Хозяин перелетел через стойку и вихрем рванулся к паладину. Бутылки на стеллажах затряслись, явно не ожидав такой прыти от своего владельца.
Борп был старым и, пожалуй, единственным другом Клавдия, который остался в Равеле. Эх, какие знатные попойки они устраивали в молодости, сколько дорого и роскошного, дешевого и дрянного вина они выпили. Не пересчитать! На почве винного дела они и познакомились. Никогда не знаешь, с кем судьба тебя сведет, и кто окажется твоим другом.
Тем вечером Клавдий так и не вернулся ночевать в гостиницу. Друзьям было, что обсудить, да и Борп потребовал неустойку с друга за столько лет простоя отличного вина. До раннего утра, как в старые добрые времена, они дегустировали (так они раньше говорили всем, когда в поросячьем состоянии отправлялись искать приключения на пятые точки) вина и говорили о жизни. За столько лет обоим было, что вспомнить и рассказать друг другу.
Магазин был закрыт и одному только Всевышнему известно, какую прибыл упустил Борп, но все это меркло перед появлением старого друга, которого он считал мертвым.
Ранним утром одному из посетителей удалось все же достучаться до пьянющего в хла...До заработавшегося до полусмерти хозяина и передать тому записку для Клавдия, который как ни в чем не бывало впервые за последнее время спал без кошмаров, наслаждаясь сном, как это и положено обыкновенному человеку.
- Держи, - Борп за завтраком вручил другу записку, - просили тебе передать. Что-то важное? - он заметил насторожившийся взгляд паладина.
- Дела, старина. Вечные дела.
- Ну, тогда еще по одному стаканчику "Пасситто" и я тебя отпущу. Даже не спорь! Нет лучшего лекарства по утрам, чем "Пасситто" тридцать второго, это я тебя как владелец винного магазина. Мы с одним лекарем так постоянно... э-э ...лечимся. Ну! За встречу!
Пропустив еще "Пасситто" (о количестве стаканов история все же умалчивает), Клавдий отправился в собор святого Иосифа, находившийся в получасе хотьбы. Каменные трущобы угнетали паладина, привыкшего проводить все время в седле, вдали от больших городов и толп народу.
Все те же стеклянные витражи и величественные колонны. Кое-что в этом мире никогда не меняется, особенно если это кое-что памятник веры прошлого. Сегодня собор был закрыт для посещений для простолюдинов и прочих любителей поговорить со Всевышнем о своей нелегкой жизни. Естественно, правила посещения никак не затрагивал одного из самых влиятельных очищающих своего поколения.
Ломиться напролом, через главный вход, Клавдий не стал, предпочитая зайти с "черного", так сказать, хода для своих. Располагался он на заднем дворе собора, среди роскошного и по царски ухоженного сада. Проходя мимо плодовых деревьев, только-только начинающих цвести, он невольно вспоминал, как проводил здесь многие часы, размышляя о своей жизни и просто листая священные трактаты. "Да, хорошее было время", - то и дело мелькали мысли в голове у паладина.
Постучав несколько раз в толсто сколоченную деревянную дверь, Клавдий терпеливо ждал ответа. Вскоре за дверью послышались постепенно приближающиеся шаги.
- Чего надо? - недружелюбно поинтересовался голос. - Сегодня собор закрыт, если вы хотите помолиться за свои грехи, то приходите завтра.
Вместо ненужных слов Клавдий достал из под рясы перстень и поднес к дверному проему. Чистейший красный рубин, закованный в золотую оправу, с выгравированным гербом ордена Очищающих заставил неизвестного собеседника чуть сбавить тон и уже по-новому взглянуть на гостя. Дверь, чуть поскрипывая, тут же распахнулась, пропуская Клавдия внутрь холодного помещения.
- Прошу простить, магистр, - монах отвесил поклон, - вас уже ожидают. Следуйте за мной.
Знакомые, но еще более состарившиеся коридоры встретили паладина суровым молчанием и тусклым светом фонарей. Монах не произнес больше не слова, не желая сердит святейшего магистра еще больше. Клавдий не придал инциденту ровным счетом никакого значения - он никогда не отличался взрывным темпераментом и прекрасно понимал, что каждый смертный подвержен пагубным эмоциям и невежеству. Просто у монаха был не лучший день.
- Прошу. - Мужчина указал на кабинку для исповеди и поспешил скрыться с глаз магистра в темном коридоре.
Клавдий чувствовал властное присутствие и не стал заставлять своего собеседника ждать.
- Ну, здравствуй, Клавдий, - стоило лишь паладину зайти в кабинку, как его тут же поприветствовал приветливый, но, тем не менее, холодный голос.
- Приветствую вас, Светлейший, - в голосе Клавдия слышалось неподдельное уважение и трепет, - пусть Всевышний освещает вам вашу нелегкую дорогу и дарует сил, чтобы..
- Оставь это красноречивое пустословие для своего ученика, Клавдий. Ты прекрасно знаешь, что Всевышний давно отвернул от нас свой взор. - Без тени эмоций перебил паладина собеседник. - Наслышан о случившемся в Тарсидии. Признаюсь, мы давно подозревали неладное, но твои действия были выше всяких похвал.
- Благодарю.
- И все же, еретиком оказался господин Дивордо. Ересь проникает в людей настолько глубоко, что те теряют рассудок от пагубной власти, дарованной им Бездной. А он не только захотел присвоить земли соседа и выставить того в плохом свете, он хотел уйти безнаказанным за свои якшанья с изгоем. Праведный костер - лучше места для таких еще не придумали. И все же, как ты понял, что это именно он?
- Все просто. Когда власть и деньги слепят тебе глаза, ты упускаешь из виду самые банальные вещи, так было и с господином Тиархом. Тела, что мы нашли на месте ритуалов изгоя, принадлежали личным слугам семьи Дивордо, больше никто не мог ими распоряжаться. Поняли мы это по родовым меткам, которыми Дивордо награждают всех своих личных слуг. Позднее же выяснилось, что несколько слуг господина Тиарха пропали в одно время с тем, как начали происходить ритуалы. Сопоставив факты и то, что ни Спаронелли, ни Дьяччи не могли указывать слугам Дивордо и тем более, никак не могли тайком выкрасть их из семейного поместья, пазлы сложились воедино. К тому же, местные крестьяне рассказали, что их господин не первый сезон пытается взрастить новый сорт, вот только успехами похвастаться он никак не мог - виноград не всходил и не желал принимать землю даже при магическом вмешательстве. Единственное место, где он взошел - граница с Дьяччи. Вот тут-то господин Тиарх и надеялся сыграть на том, что его земли малы, по сравнению с соседями, решив их подставить. Не для кого ни секрет, что и Спаронелли, и Дьяччи давно присматривались к его землям, а если бы удался его замысел, то он убил бы нескольких зайцев одним выстрелом - избавился бы от одного назойливого соседа и выкупил бы землю, столь ему необходимую.
