Шатун сидел спокойно, в отличие от Арсения Олеговича, с ленивым ожиданием поглядывая вперёд. «Карающие Длани» лежали у него на коленях. Обзор впереди был приличный, метров на триста просматривалось всё как на ладони. И если вдруг впереди появится хоть какой-то намёк на начало, времени на одевание — приведение лазерных технологий в боевую готовность будет предостаточно.
Книжник торчал на переднем сиденье, рядом с Лихо, нянькая личное оружие Алмаза, ради такого события вручённое очкарику с торжественными шуточками. Его худое лицо было частично умиротворённым, оттаявшим после отказа взять его в первые ряды сопротивления Сдвигу.
Пятым во внедорожнике находился один из селенгинцев, который при необходимости должен будет заменить Лихо за рулем.
— В общем, все запомнили? — сухо спросила Лихо. — Солирует «Двойная Ярость», Шатун зачищает особо прытких, в случае чего — действуя по собственному усмотрению. Остальные, в том числе и я, на подтанцовке. Книголюб, всё понял? Патронами не сорить, «Озверин» почём зря — не употреблять. Нам не надо вымести здесь всё подчистую. Наша задача — пробиться к точке. Ориентируемся на то, что к финишу с деактиватором пойду я, но, на всякий случай — он в чехле, на шее. Если вдруг со мной какая оказия стрясётся, имейте в виду. Никаких метровых соплей и немузыкальных завываний над бездыханным телом. Забрали приспособу и — вперёд.
— Запомнили, не переживай. — Книжник хмуро таращился в лобовое стекло. — Хватит инструктировать, по пятому кругу-то… Сделаем. Жалко, что «Горынычу» на крышу какого-нибудь «Брина» не нашлось. На всякий пожарный.
— Мало тебе стеклорезова «дыродела», что ли, — чуточку сварливо, по инерции начала бухтеть Лихо, но осеклась. Скорее всего вспомнив, что перед ней совершенно другой Книжник, не похожий на Книжника розлива месячной давности.
— Спасибо, что не рогатка, — буркнул очкарик.
— Красноречивый ты наш, — вздохнула Лихо. — Если всё проскочит, получишь государственный заказ на создание многостраничного шедевра. С комментариями непосредственных участников. Матерными, для придания произведению пущей достоверности и атмосферности. Название сам подберёшь. Какие-нибудь «Пешки Сдвига»… Вроде соответствует.
Книжник никак не отреагировал, то ли уже начиная прикидывать стиль повествования будущего произведения, то ли обидевшись окончательно.
— Опаньки! Есть первый смертничек. — Лихо посигналила, но «Двойная Ярость» уже притормозила и разворачивалась, готовясь к бою.
Правый «Корд» протарахтел скупо, раскатисто. И пучеглазая головенка тёмно-фиолетовой многоножки, чем-то схожей с шипачом, тело которой было покрыто мелкими, острыми, шевелящимися шипами, исчезла бесследно, брызнув многочисленными красноватыми ошмётками. Можно было бы проехать мимо, но тварюга недвусмысленно направлялась к кортежу, напрашиваясь на неизбежные сложности. Патроны пришлось тратить только по причине габаритности многоножки, которую не представлялось возможным творчески отутюжить гусеницами.
— Пора, что ли? — Шатун неторопливо взял «Карающие Длани». — Ну, кто не спрятался — я не виноват. А уж кто ещё вдобавок первый рыпнулся…
— Охолони немного. — Блондинка попыталась осадить громилу. — Подумаешь, в чистом поле два чучела нарисовалось… Куда тебе удаль молодецкую показывать-то?
— Разогреюсь хоть. — Шатун сосредоточенно входил в контакт с высокими технологиями. — Притормози, белобрысая.
Лихо притоптала тормоз, и Шатун ловко выпрыгнул из кабины, на ходу, согласно инструкции, резко сжав кулаки. Телескопические лезвия из высоколегированной стали с лазерной начинкой исправно сработали, и громила из хищного зверя, при виде которого хотелось бежать далеко-далеко, превратился в хищного зверя, при виде которого хотелось улететь, провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе.
Шатун размеренной рысцой побежал недалеко от УБК, бдительно следя, чтобы в случае чего не перекрыть Алмазу сектор обстрела. Впрочем, за это он не особенно беспокоился: если понадобится, стеклорез наверняка найдёт способ заставить пули лететь к цели по дуге, огибая друзей и соратников. Одарённый, ебулдыцкий шапокляк…
— Что, общая готовность? — Вдалеке показалось несколько вёртких силуэтов, проявивших признаки беспокойства при виде транспортной кавалькады. — Да сиди ты спокойно, видишь — Шатун пошёл по душам поговорить.
Дёрнувшийся было выставлять «дыродел» в окно Книжник опустился на своё место. Шатун, давший Алмазу знак «Моя очередь», вышел на передовую, не активируя лазер. Семь свистоплясок, выводящих пронзительные рулады, устремились к нему.
Человек и стая представителей послесдвиговой фауны сблизились. И Шатун показал экстра-класс работы с группой противников.
Не было никакой работы на публику, рисовки… Громила не подпускал никого со спины, не давал передышки. Он убивал сразу, как только дотягивался до врага: одним ударом. Экономными, мощными движениями. Протыкая жизненно важные органы, рассекая артерии, разрубая позвонки.
Это был очень быстрый и очень жуткий в своей убийственной красоте танец, который никто не смог рассмотреть в деталях. Падали бьющиеся в короткой агонии или уже бездыханные свистопляски, а Шатун двигался дальше, дальше…
Шестая, седьмая… Последняя бестия грузно осела на землю. Маховый удар снизу вверх, прошедший по диагонали, развалил ей грудную клетку. Свист быстро стихал, сменяясь негромким бульканьем, которое через несколько секунд исчезло тоже.
— Не свистите, жизни не будет, — прошептала Лихо, проезжая мимо мёртвых тварей. — Никакой…
— Ещё километра два. — Арсений Олегович нервно откашлялся. — А перепахало местность-то — не узнать, право слово… Так, частично выхватываю знакомые детали. Но Батлай точно не заблудится, он в этих краях с рождения. Даже если тут всё до полной схожести с лунным пейзажем перепахать — всё равно сориентируется.
Пейзаж, натурально, был иллюстрацией к какому-нибудь набегу инопланетян, живущих по кодексу беспредела и саданувших оружием массового уничтожения по миролюбивому поселению животноводов. Частные дома по характеру разрушений вобрали в себя всё самое негативное, что четвёрке довелось повидать на своём продолжительном пути.
Собственно, никаких домов не было в помине: только остатки оплавившихся, перекорёженных фундаментов. Кое-где — с элементами стен и обрушившихся крыш. Неизвестная аномалия прокатилась, пропрыгала по левому берегу прежнего русла Селенги громадным, раскалённым мячом, сделанным из чего-то не самого мягкого. След от «ожога» тянулся по обе стороны от кортежа, насколько было видно глазу.
