– Стоять! – резко приказала я, сумев таким образом обморок предотвратить. – Хорошо, гривна. Постой, почему – гривна? Гривна – это такой большой-пребольшой рубль, если память мне не изменяет.
Лизавета с таким усердием впилась глазами в мои княжеские губы, по самому своему определению способные изрекать только великую мудрость, что, казалось, она меня не слушает, а напрямую читает непосредственно по губам.
– Рубль, – торопливо закивала она. – Большие деньги. Две дойные коровы, да еще полушка останется. А у вас, госпожа, княжеская шейная гривна. Филумана.
– Ладно. – Я махнула рукой. – Гривна так гривна. Шейная. Значит, такая Филумана есть у всех князей в округе?
– Упаси Господь! – ахнула Лизавета. – Филумана одна только, других нет. А как другие княжеские гривны зовутся – прощения прошу, госпожа, не знаю…
– Не важно. Важно, что эта Филумана – княжеская. И поэтому вы все начали называть меня княгиней и госпожой после того, как Алевтина мне ее подарила.
– Она не могла ее подарить! – горячо возразила Лизавета. – Филумана ваша, и больше ничья!
– Почему ты так думаешь?
– Ну вы же живы! – с очаровательной непосредственностью указала Лизавета на столь очевидный факт.
– М-м… да, – не могла не согласиться я. И встрепенулась. – А возможны были иные варианты?
– Кто? – вытаращилась Лизавета. Пришлось разъяснить:
– Ты думаешь, что, надев эту… гривну, я могла бы и не остаться живой?
Мне очень живо вспомнилось, как так называемая Филумана удавкой затягивалась на моей нежной шейке, и я зябко передернула плечами.
– Что вы, княгиня, как можно?! – перепугалась моя информаторша. – Я ничего такого не смею думать! Вы – княгиня, и, значит, Филумана бы вас обязательно признала!
– Ну ладно. Меня признала. А вот, к примеру, ты бы ее надела – что было бы?
– Да я бы никогда!… Да ни в жизни не посмела бы!… Богом клянусь!…
Разговор зашел в тупик. Я вздохнула и попыталась снова:
– Давай представим на мгновение следующую картину. Пришел какой-то неизвестный человек – не ты, а совсем другой. Увидел эту гривну, эту Филуману. Случайно. Она ему понравилась. Он ее решил примерить. Что тогда?
У ошарашенной Лизаветы на глазах выступили слезы.,
– Княгиня, госпожа, – из последних сил прошептала она. – Я дурочка, я глупая, господских шуток не понимаю. – Да как же это можно, чтобы кто-то – даже не простой человек, даже господин – и вдруг осмелился княжескую гривну надеть?
– Да почему бы ему не осмелиться? – настаивала я. – Что помешает осмелиться?
Лизавета постояла несколько секунд, по-рачьи пуча глаза, и перед тем, как рухнуть все-таки на колени, успела произнести:
– Так она ж его убьет…
– Фу-у, наконец-то. Получается, Алевтина своим подарочком хотела меня, соперницу, убить?
– Почему это? – удивилась с пола Лизавета.
– А сама подумай. Ты вот знала, что я княжна?
Лизавета нервно отвела глаза в ожидании господского гнева по поводу того, что она, такая-сякая рабыня, сразу не признала во мне госпожу. Я вздохнула и постаралась придать своему голосу максимальную добросердечность:
– Ты и не могла знать. Раньше, до того как увидела, что Филумана меня признала. Ты и не могла тогда знать, что я княгиня!
– Вы – княгиня, – выдавила сквозь стиснутые от страха зубы Лизавета.
– Это сейчас, – ласково согласилась я, – А до появления Филуманы на моей шее я для тебя была только княжной. А кто такая княжна?
– Дочь князя, – без запинки отчеканила Лизавета.
– Ага, просто дочь. А своя гривна у нее есть? Лизавета отрицательно задергала головой:
– Нет, тогда бы она была княгиней. Как вы.
– Да поднимись ты наконец. И можешь сесть.
Лизавета приоткрыла рот, собираясь произнести нечто верноподданнически-отрицательное, но тут я резко хлопнула ладонью по подлокотнику кресла и строго произнесла:
– Сядь! Сама княгиня тебе разрешает! Лизавета рухнула в кресло как подкошенная.
– Идем дальше. Значит, я была никто, и тут Алевтина приносит мне гривну и предлагает ее надеть.
– Так, значит, она уже раньше знала, что вы – княгиня! – выпалила потрясенная Лизавета. – Но, госпожа, будьте уверены: если б я сразу знала, что вы княгиня, я бы первая вам гривну принесла!
– Да уверена, уверена! – отмахнулась я. – Не могла ты знать. Но и Алевтина не могла. Откуда? Она знала только то, что и все остальные – Что из другого мира пожаловала приблудная княжеская дочь…
– Откуда? – разинула рот Лизавета.
– Ну не из соседней же деревни? – удивленно пожала я плечами. – А ты думала откуда?
– Значит, правда это… – зачарованно глядя на меня, пробормотала Лизавета. – Не зря девки шептались… Из самого Ирия, стало быть, с Рипейских гор…
– С каких еще гор? Что ты выдумываешь! – оторопела я.
– Не из Ирия? – Лизавета даже попятилась в суеверном ужасе. – Неужто из Пекельного царства?
– И не из Пекельного! – грозно сказала я, видя ее неожиданную реакцию. – Опять что-то выдумала? Не знаю, как тебе объяснить, но я – из другого мира. Просто из другого, а не из какого не Пекельного!
– Значит, все-таки из Беловодья, – успокоенно пробормотала Лизавета.
Спорить со служанкой мне было ни к чему – да и не княжеское, наверно, это дело – спорить со слугами. Сделав вид, что не услышала ее последнего замечания, я продолжила свои логические построения:
– Вот и Алевтина знала только то, что я появилась ну как бы из ниоткуда.
На последнем слове я покосилась на Лизавету, но та уже, видно, получила от меня необходимые объяснения, и очередной вариант места моего происхождения ее не заинтересовал.
– Вот, – продолжила я успокоенно. – Появилась и тут же позарилась на самого лыцара Георга. Захотела быть его женой. Ты пойми одну вещь. Вот ты думаешь, что я все знаю про ваши местные средневековые порядки… Думаешь, думаешь! Считаешь, что я только притворяюсь такой глупой. Молодец, что так считаешь, хвалю, – на всякий случай подчеркнула я.
Лизавета просияла доверчивой улыбкой, обнажив крупные редкие зубы.
– Да, ты молодец, – задумчиво повторила я. – А вот прекрасная Алевтина – вовсе не молодец.
Лизавета истово закивала головой, изо всех сил соглашаясь с такой оценкой Алевтины.
– Совсем не молодей, – вздохнула я. – И злая притом. И еще она была уверена, что я ничегошеньки в вашем мире не понимаю. Ну, разумеется, кроме того, как чужих любовников отбивать. Но про это любая баба знает в любом мире.
Лизавета почему-то залилась стыдливым румянцем и потупилась.
– Так что про гривну я, по мнению Алевтины, знать не могла. И, кстати, действительно не знала! Хитромудрая Алевтина прекрасно рассчитала все. И преподнесла мне Филуману как еще одно украшение. Как некую разновидность брошки для платья. Или ожерелья. Дорогой безделушки в обшем. Ты пойми, она ведь уверена была, что этим подарком убьет меня! Вот если б ты, к примеру, все-таки надела Филуману, что бы произошло?
