— Ладно, не оправдывайся, серьезный человек. Вскрытие потом покажет…
— …что больной скончался в результате вскрытия? Эк тебя скрутило, бедолага, раз ты вспомнил такие бородатые остроты.
Слегин наконец дает мне возможность полностью лицезреть его нефотогеничную физиономию.
— Это еще неизвестно, — произносит он зловещим голосом, — кого из нас скрутило!.. Слушай, Лен, не морочь мне голову, а отправляйся лучше дрыхнуть. Доставку твоего тела на дом мои ребята обеспечат, я сейчас распоряжусь…
— Не надо, не дергайся. Во-первых, везти меня на другой край города смысла нет, потому что я если захочу, то и здесь высплюсь. А.во-вторых… — Я отгибаю рукав, вглядываясь в циферблат наручных часов. — А во-вторых, спать уже тоже смысла нет, потому как через два с половиной часа я должен быть на своем законном рабочем месте, за пребывание на котором мне, между прочим, зарплату плотют…
Слегин закидывает руки за голову и потягивается до хруста в суставах. Надо бы как-нибудь посоветовать ему приобрести кресло-массажер, как у нашего Шепотина. Или, на худой конец, взять на пустующую должность секретарши профессиональную массажистку…
— А, в-третьих, — зевая во весь рот, неразборчиво мычит он, — ты боишься очередного Вызова, и это истинная причина того, что ты предпочитаешь по ночам торчать здесь, в центре. Думаешь, я не догадываюсь, почему ты так пристрастился к ночевкам в Управлении? Да потому что тут никто не живет, а следовательно, и смертей бывает меньше, чем в твоем спальном Митине. Так?
Я отвожу глаза в сторону.
Наверное, мой друг прав. Но признаваться в этом почему-то не хочется. Даже самому себе.
Чтобы хоть что-то сказать, бормочу:
— Дело не в плотности населения. И расстояние роли не играет. Скорей бы все это кончилось.
Слегин встает, чтобы выключить свет. За окном уже светло.
— Кончилось? — переспрашивает он, двигая широкими плечами в качестве разминки. — Ты веришь, что это когда-нибудь закончится?
— А ты — нет? — вяло интересуюсь я. — Думаешь, мы никогда не доберемся до гнезда этих гадов?
Слегин опять вздыхает — еще более тяжко. Потом возвращается на свое рабочее место и вытягивает из мятой пачки сигарету. Прикуривает от спички — почему-то он не любит пользоваться зажигалками, — но вместо того, чтобы бросить спичку в переполненную окурками пепельницу, некоторое время держит ее перед глазами, всматриваясь в слабое пламя, трепещущее под ветерком из приоткрытого окна.
— «Бессильный и неумелый опустит слабые руки, не зная, где сердце спрута и есть ли у спрута сердце»… — вдруг декламирует он театральным голосом. И задувает огонек, подползший к его пальцам.
— Ого, — поднимаю брови я. — Вот уж не думал, что ты читаешь книги, да еще и фантастику.
— А я и не читаю, — сообщает он. — По крайней мере — сейчас. Времени, сам понимаешь, хватает только на чтение оперативных сводок и приказов начальства. А вот в детстве я читал много, главным образом — по ночам. Привычка не спать до утра с тех пор так и осталась…
— Ладно, ты лучше скажи, откуда в тебе такой махровый пессимизм.
— Видишь ли, сегодня я получил одну любопытную информацию о «Спирали». Точнее, о том, кто ею верховодит…
Косясь то и дело на монитор, он принимается четко, как на утреннем совещании-планерке, вещать. Не то научился за время пребывания в начальственном кресле гладко излагать, не то просто считывает, подлец, текст с экрана.
…Когда в мире были запрещены все виды так называемого «смертельного» оружия, а его создание, хранение, распространение и применение были объявлены самым тяжким преступлением, то эта мера пришлась не по душе слишком многим, и в первую очередь тем, кто наживал состояния на производстве и торговле СО. В одночасье обрушились в никуда громады оружейных концернов, тысячи крупных и мелких фирм, специализировавшихся на выпуске боевой техники и вооружения. Правда, в конечном итоге большинство из них со временем оправились от удара и перешли на выпуск другой, мирной продукции. Часть бывших производителей СО продолжала выпускать оружие, но уже не смертельное, а легально разрешенное — всякие парализаторы, иммобилизаторы, превенторы, «мозгокруты», газовые, пневматические, и еще много разных штучек, с помощью которых можно было бы ранить и даже сделать человека калекой на всю жизнь, но зато нельзя было лишить его жизни.
Однако некоторые из бывших «оружейников» так и не смирились с попыткой всемирного сообщества ликвидировать орудия убийства на планете. И не потому, что были ярыми противниками пацифистских устремлений человечества. Их недовольство было обусловлено тем, что их лишили миллионных прибылей.
Эти «непримиримые» и создали «Спираль», подпольную организацию, которая стремилась любыми способами и средствами добиться отмены вето на смертельное оружие. Любыми — значит, и путем шантажа, насилия, терактов и запугивания человечества.
У «Спирали» была целая сеть боевых подразделений, сформированных в основном из бывших военных. Дело в том, что перед запретом смертельного оружия по миру прокатилась мощная волна разоружения, которая смела во многих странах вооруженные силы и оставила без работы миллионы военнослужащих — милитаров. Позднее «Спираль» сумела прибрать к рукам и тех, кого с легкой руки журналистов окрестили Слепыми Снайперами — маньяков, непонятно из каких побуждений стремившихся уничтожить как можно больше людей.
Поначалу «Спиралью» руководили бывшие боссы оружейных монополий, на счетах которых в надежных банках числились миллиарды юмов. Поэтому с финансами у «спиралыциков» было все в порядке, и это объясняло тот факт, как им удавалось продолжать сеять смерть в мире, несмотря на все усилия международных органов Общественной Безопасности и, в частности, Раскрутки — спецслужбы, созданной непосредственно для борьбы с террористами всех мастей.
Однако в последние годы «Спираль» возглавлял некто Артур Дюпон, мультимиллиардер, мультизлодей и вообще легендарная, даже как бы виртуальная личность. Отличался он особым экстремизмом и жестокостью, и именно в эпоху его «правления» действия «спиралыциков» приобрели особенно радикальный характер. По сравнению с Дюпоном, прежние монстры типа бен Ладена или Карлоса Шакала выглядели детками-шалунишками. Отныне в результате терактов стали погибать не сотни и даже не тысячи людей, а десятки, сотни тысяч. При этом «Спираль» не гнушалась никакими средствами массового уничтожения. Отравляющие вещества высокой концентрации, будучи впрыснутыми в систему водоснабжения, приводили к гибели жителей города средних размеров. Мгновенно и эффективно. Ядовитый газ, запущенный в систему вентиляции лондонской подземки в час «пик», унес жизни пятидесяти тысяч человек. Мгновенно и эффективно. Наконец, взрывное устройство вакуумного действия, мгновенно и эффективно уничтожившее основную плотину в районе Мичиганского водохранилища, привело к практически мгновенному затоплению территории североамериканских штатов общей площадью в несколько десятков тысяч квадратных миль и вызвало такое количество жертв, что мировая общественность содрогнулась…
