- Так, - кивнул Ян. – Так что, Ворчун?
- Я согласен с Накатой, – мрачно сказал гном. У него не прослеживалось и тени эйфории, вообще не заметно было победного настроения.
- Что мрачный-то? – спросил Ян, когда возникшая по окончании речи гнома пауза чересчур уж затянулась.
- Не нравится мне всё это, - честно признался Ворчун. – Ты представляешь, сначала он такой неуязвимый, что жуть берёт, а потом с него шкура клочками осыпается. Ведь это – шкура?
- Кусок крыла, - меланхолично поправил его Наката. – Видимо, вместе с сочленениями или жилами… Должен сказать, любезный гном, ты потряс меня своей меткостью. Страшно подумать, что сталось бы, если бы ты не попал.
Ворчун вдруг встрепенулся. Взял шкуру, отнёс её на нос прама и установил в обломках ракетного станка. Потом, не поленился самолично сбегать в блокгауз, вышел оттуда со штуцером в руках…
- Ты что задумал, Ворчун? – окликнул его Ян, всерьёз заинтересованный.
Наката промолчал, но на всякий случай положил ладонь на плечо Яна. Мол, обожди малость…
А спустя секунду грянул оглушительно громкий выстрел. Шкуру вышибло из импровизированных фиксаторов и унесло за борт.
- Лови её! – заорал в голос Ворчун, бросаясь к корме, куда мишень должно было вынести. Благо ещё, что прам еле шел, лопасти гребных колёс, двигаясь еле-еле, толкали его вперёд. Они не перемололи, а лишь подтолкнули кусок шкуры к корме, где Ворчун и ухнул за ней в воду. Прямо в одежде.
Мокрого, но довольного Ворчуна извлекли из воды спустя несколько минут. Ещё из реки гном торжествующе махал куском, в котором зияла почти дюймовая по диаметру пробоина.
- Победа! – рявкнул он, выбравшись на палубу. – Его шкуру можно пробить из штуцера!
- Крыло можно, - поправил Ян. – И совсем непонятно, как подойти на убойную дистанцию…
4.
Дракон не ощущал боль, как ощущали её люди. Его мозговой центр, расположенный вовсе не в голове, а в самой середине туловища, за толстым слоем металлопластика и герметика, сообщал о повреждениях. Лишь одно из них было серьёзным – осколок, разорвавший левое крыло, лишил его маневренности.
Летать он мог, но уже не так быстро и легко как раньше. Стало быть, следовало отлежаться и запустить процесс регенерации на полную мощь. Для этого требовалась органика – много органики. Однако дракон приземлился в овраге, прямо посреди мелкой речушки, и вокруг не было ничего подходящего. Подниматься же дракон по-прежнему считал опасным – существа, лишившие его возможности полноценно двигаться, всё ещё кружились на одном месте, словно чего-то ожидая. Возможно – его. Их оружие оказалось для него достаточно опасным. Привыкнув к легким, почти не оказывающим сопротивление жертвам, он утратил осторожность…
Повреждения случались и раньше, но никогда – столь масштабные. И всё же, дракон готов был к полёту. Надо только зарастить перепонку.
Глухой хлопок, донёсшийся от реки, слуховые сенсоры восприняли и оценили правильно – как выстрел. Это немного встревожило Дракона, но лишь немного. Вытянув шею и уложив голову на короткие, мощные передние лапы, дракон приготовился отдыхать. Глаза его были прикрыты прозрачными перепонками, не уступающими по прочности бронестеклу восьмого класса защиты. Он не спал – оценивал информацию, анализировал свои и вражеские ходы, находил в действиях ошибки и искал методы их исключения.
Впрочем, его «мозг» позволял делать два и три дела одновременно одинаково успешно. Небольшой зверёк, размером не крупнее крысы, пытался проскользнуть мимо него к своей норке, оказавшейся как назло в зоне досягаемости. Зверек этот даже не успел почувствовать, как умер. Увы, но для восполнения истраченной энергии он был слишком мал – и десятой доли не восполнил. Энергии могло не хватить даже на регенерацию крыла – про остальные раны пока что можно было забыть.
Совсем по-человечески вздохнув – хотя ему и не требовался воздух и вообще дышать – дракон поднялся и пошёл вглубь леса. Ему неизвестны были эмоции, такие как раздражение и гнев. И, тем не менее, дракона можно было назвать разгневанным и раздражённым.
5.
Теперь прам шёл днём и ночью – шёл у самого берега. И вновь стоять вахту приходилось по двое. И бдить пуще прежнего. Иначе орки – великолепные пловцы – могли запросто прокрасться на прам и устроить резню. Такое случалось… поначалу.
Тогда, правда, водяных троллей в реке было намного меньше. Водяной тролль, он ведь такой – ему совершенно всё равно, человек попадается ему на зуб, или же орк, или же его собрат по крови – тролль земной. С одинаковым аппетитом ухомякает любого.
Ночью, с полуночи и до четырёх часов, время было особенно опасное. Именно в этот период у водяных троллей начинается период спаривания, когда они ничего не видят и не слышат вокруг себя, уходят глубоко под воду, и проводят там, не высовываясь на поверхность, все четыре часа. С одной стороны, хорошо – хотя бы от этого врага трапперы оказываются избавлены, с другой – орки вовсю пользуются этими ночными часами для совершения вылазок.
Но на этот раз всё было как нельзя лучше – и на берегу было темно, и на праме спокойно. Никто не рвался из воды на палубу, никто не стрелял из темноты из дальнобойных орочьих арбалетов. Лес был тих и мёртв.
Впрочем, никого это не радовало – даже вечно напряжённого в этих местах Ворчуна. Последний вообще валил всё на дракона – мол, его испугались. Может быть, и прав был гном. Даже наверняка прав! Вот только у Яна совершенно не было желания сообщать ему об этом. Ворчуну только дай повод обвинить тебя в неосторожности…
Что-то устал Строри за последнее время. Так, глядя, можно ведь подумать, что не хочет он больше шкурой своей рисковать. На тропу выходить не хочет! И, хотя в жизни каждого траппера наступает такой момент, когда пора вешать меч или там секиру на гвоздь, Яну всё же хотелось надеяться, что он ошибается. Без Ворчуна его прайд мало того, что сократится в числе – станет просто неполноценным, даже вырастя до семёрки. Ворчун, он неповторим, как может быть неповторим только гном. Великолепный боец, отличный товарищ, надёжный и крепкий. И вдруг – такой надлом! Никогда раньше Ворчун не был против похода! А сейчас… как будто испугался!
Ян порадовался, что на вахте он стоит с младшим гномом. Лёгкий в общении, добродушный, не обижавшийся даже на хлёсткую и недобрую кличку «Простак», Вилли был отличным товарищем. Хотя, всё же, на взгляд Яна, уступал Ворчуну куда как значительно.
Прам вильнул.
- Руль держи! – рявкнул Ян, оскалившись.
