молодежь! Лень, секс, ладно бы это — непроходимая тупость! и больше ничего не надо! Ступай, Дёма, ступай, хоть не увидишь самого страшного, что тут будет твориться. Знаешь, — добавил он, подумав, — я порой ловлю себя на мысли, что лучше бы ты не спасал наш мир. Пусть бы этот карательный отряд спалил нас всех к чёртовой матери, да пепел развеял по ветру. Потому что пали мы — ниже некуда…
Из банка же я ушёл довольно цивилизованно. Слава всему, никто не стал задавать лишних вопросов, но моя начальница была очень огорчена тем фактом, что я ухожу. И я её понимал. Взяла на работу человека почти что с улицы, без опыта работы, без связей, учила, тратила время — и всё это почти целый год. Но, когда она всё же спросила меня, в чём причина, я честно — до какой-то степени — ответил, что дело не в банке. Так сложились личные обстоятельства. Больше никто вопросов задавать не стал. В понедельник моё заявление было принято, и в пятницу меня ждал окончательный расчёт и свобода. В последнюю неделю, остро ощущая свою вину за то, что бросаю свою начальницу в такой ответственный момент времени, перед Новым Годом, я работал вдвое усерднее.
В среду, однако, меня ждала неожиданность. Маша попросила приехать к ней для серьёзного разговора. Странно, сейчас-то ей что от меня нужно?..
* * *
— Маша, — Демьян демонстративно покрутил пальцем у виска, — ты в своём уме? Да как тебе только в голову такое взбрело?
Я фыркнула. Демьян, которого я позвала на чашку чая, если так можно выразиться, сидел за столом и крайне скептически на меня смотрел. Очевидно, что моя просьба вызвала у него глубокое неприятие, и переубедить его будет нелегко. Но сдавать позиции ещё рано, у меня было время подготовиться к этому разговору.
— Я уверена, что всё будет хорошо. Не может быть, чтобы у этого… Кичандаша не хватило силы, что перенести нас троих. Он же сам сказал, что у него остался ещё один энергетический накопитель.
Демьян подошёл к дивану и сел на него, демонстративно запрокинув голову вверх. Скрестив руки, я приготовилась к длинной лекции.
— Маша. Позволь мне объяснить, — начал он, придав своему голосу самое занудное выражение, на которое только был способен. — Когда я попал туда в первый раз — меня охраняли. Охраняли по самому высшему разряду. Другое дело, что и этого порой было недостаточно. Порой из-за того, что на нас охотились те, кто ничуть не уступал нам мастерством. Порой — из-за моей глупости, — сердито добавил он, — но не заблуждайся тем, что тот мир лучше нашего во всех отношениях. Там точно так же есть люди, стоящие у власти и вертящие ею так, как посчитают нужным. Есть воры, разбойники, убийцы. Работорговцы, невзирая на все усилия тамошних властей, уже пятьсот лет никак не переведутся. И прочие атрибуты… средневековой, в общем-то, жизни. Позднего средневековья, я бы сказал. Так что там не сказка, сошедшая со страниц книжки. Просто ещё один мир. Населённый обычными живыми существами. Тебя постигнет большое разочарование, если ты хочешь начать там новую жизнь.
— Но ты сам сказал, что хочешь остаться там. Почему? Если там так плохо? — въедливо уточнила я.
— Потому что у меня есть способности, у меня есть магия воды, которой я смогу открыто пользоваться. Я смогу заработать себе на жизнь. Но, поверь, другие, не обладающие магией, живут там ничуть не лучше, а во многих местах и гораздо хуже, чем живут люди здесь. Земледельцы — самые бедные, самые нищие, пашущие всю жизнь для того, чтобы прокормить семью. Я не понимаю — что ты хочешь там найти?!
— Семья человека, который каждый день встаёт до зари, голодать никогда не будет, — сдержанно и с улыбкой ответила я.
— Что? — на его лице промелькнуло непонимание, — ах да, читал, в самом деле, хорошая книга.
— Ну в таком случае ты понимаешь, к чему я клоню. Если здесь мои способности являются больше препятствием — то там они могут оказаться значительным преимуществом. Конечно, многое зависит от того, как ты сумеешь себя подать. И всё же высока вероятность, что если обо мне узнают здесь — запрут в клетке. Клетку выставят на всеобщее обозрение и сделают объектом тотальной жалости, на котором можно будет зарабатывать деньги. Там же этим никого не удивишь. Возможно, и я смогу найти применение своим силам.
— Интересно, какое. Может, в палачи запишешься? — ядовито спросил он, — допросы с твоими способностями вести будет одно удовольствие. А, впрочем, решай сама, — совершенно внезапно для меня согласился он, — ты не маленькая девочка, и я не буду тебе указывать. Раз так хочешь — ступай с нами. У тебя есть время до пятницы, чтобы ещё раз всё хорошенько обдумать. Но помни — обратного пути не будет. И со своим отцом по поводу того, куда ты денешься, разговаривай сама.
Демьян ушёл от меня крайне раздраженным. Но на лучший результат я не могла и рассчитывать. Быть может, он сам всё хорошенько обдумает и решит, что ему не помешает моя помощь. А я ведь на самом деле многое могу. Просто не до такой степени долго мы знакомы, чтобы он успел об этом узнать…
* * *
И вот настала пятница. Я, как обычно, пошёл на работу. Как обычно, звонил клиентам, напоминая о необходимости совершить платёж по кредиту. Как обычно, в час дня на обед. Казалось бы — к чему такая детализация? А к тому, что я делаю всё это в самый последний раз. Я больше сюда не вернусь. Никогда в своей жизни. Я купил коллегам один из самых лучших тортов, который можно приобрести в нашем городе, чтобы показать им, как хорошо мне с ними было. Каждого из них я впитывал в свою память, чтобы запомнить. Неожиданно это оказалось намного тяжелее, чем я думал. Странно. Вроде и работа нудная, и коллеги не такие уж необычные, и начальница порой страшная вредина, а только когда теряешь, всё равно жалеешь о том, что никогда в своей жизни ты больше их не увидишь. Я не заметил, как радио пробило пять часов вечера.
