и мешались друг другу. Лорду Парадайсу это приносило дополнительное неудобство из-за доспехов.
Это и помогло Реммету в итоге. В момент очередной толкучки инквизитор вскрыл защиту Корвина и буквально раскроил его череп одним ударом палаша. Бедняга упал на колени, промычал что-то невнятное и быстро грохнулся на живот.
Тут Ванкред остановился и опустил свой палаш. То же самое сделал и Реммет. Лорд Парадайс же встал на колени перед остывающим телом сына, дотронулся до его доспеха и зарычал от ярости и боли, переполнявших его душу. При этом не проронил ни слезинки, ибо им неоткуда было появиться: глаза горели ярым пламенем ненависти и презрения, а желание раскромсать Реммета и Нистрама завладело его разумом, так, будто в мозги вцепился паразит, которого никак нельзя было оторвать.
Инквизитор с одной стороны понимал, что лучше молчать. Словами можно было спровоцировать Ванкреда, а так он мог хотя бы остановиться. Но с другой стороны овладела Ремметом жалость к отцу, потерявшему сына, и он просто не смог найти в себе сил промолчать и не пособолезновать.
– Милорд, я… – начал было он. Ванкред быстро перебил его.
– Заткнись, блядь ты ёбаная!!! Закрой свой ебучий рот!!! – Ванкред взглядом одичавшей собаки испепелил Реммета и продолжал, – это был мой последний сын! Последний из достойных! А ты его убил! Сука, Реммет! Ты убил его!
– Милорд, он нарушил правила дуэли…
– Я знаю и не оправдываю его! Но ты должен быть в курсе, о чём говорят старые рыцарские порядки… На мне долг крови.
– Милорд, достаточно… Дайте мне с Нистрамом уйти. Хватит уже проливать кровь.
– Пошёл нахуй урод! Я тебе ничего не дам кроме смерти от моего клинка! И даже… – в дикой злобе Ванкред еле проговаривал слова, – и даже не смей уходить! Не смей отворачиваться! Иначе я всех псов на тебя спущу, все связи подниму! Ещё остались люди, которые ради меня даже против Отца-понтифика пойдут, лишь бы тебя найти! Пока не заплачу долг крови, я тебя сука, не оставлю! Так что дай закончить всё сейчас! – потом взглянул на Нистрама и показал ему на труп Корвина, – ещё один твой брат умер по твоей вине, говнюк! Доволен?! Ты доволен?!
– Он умер по своей глупости! – отвечал разгневанный Нистрам, морщившись от злости, что отец пытался сделать его виноватым.
– Потом обсудим это… – отвечал Ванкред и встал на ноги, – а пока… – взглянул на Реммета, – закончим то, что начали!
И он напал на инквизитора вновь. Напал с такой неожиданной яростью, с таким напором, что искренне поразил Реммета. Казалось, в нём не просто проснулось второе дыхание. Дрался он так, будто боги забрали у него двадцать лет жизни, вновь сделав бодрым, сильным и решительным, будто все старые, возможно, забытые навыки вернулись к нему. Теперь горевший пламенем яростной мести Ванкред использовал против Реммета все свои силы, всю мощь и все умения. И это резко изменило ход боя, так как истощённый борьбой сначала с лордом Парадайсом, потом с Корвином церковник уже почти не мог нормально отбиваться и контратаковать. И чем яростнее напирал Ванкред, тем тяжелее было Реммету отбиться.
Нистрам же был в шоке от происходящего, но, следуя совету инквизитора усердно молился за победу. Удар за ударом отца он произносил молитву всё сильнее, но Ванкред, казалось, побеждал Реммета вопреки воле вселенной. И в тот момент, когда инквизитор пал на землю от усталости и уже не мог отражать удары, обречённо выставив перед собой палаш, Нистрам вдруг вспомнил притчу о предсказателе Кэрне, который был ясновидящим и получал знание о будущем прямиком от Артуса, пишущего летопись бытия. Однажды он предсказал царю Парвура Мантису, что тот сможет найти в волшебном стоге, стоявшем в монастыре Оговунда кольцо судьбы и стать полноправным властителем юга, но предсказание не сбывалось. Сколько ни искал Мантис кольцо, он не мог его найти. В последний момент Кэрн отчаялся, что Артус в этот раз лишил его дара, потому начал искать кольцо в стоге сена сам. В итоге нашёл. По божественному праву теперь он должен был стать властителем юга, но вместо этого Кэрн отдал кольцо Мантису и объявил, что это он нашёл его. Так пророчество исполнилось, а всем верующим сия притча послужила уроком, что на богов надеяться надо, но иногда и самому плошать нельзя.
Вспомнив притчу, Нистрам не стал медлить. Только Ванкред замахнулся, готовый убить Реммета, как сын лорда Парадайса схватил палаш Корвина, подбежал к отцу и заколол его в промежуток между латными пластинами слева в подмышку. Вытащив клинок, отбросил его и медленно отошёл назад, с горечью осознавая, что он только что своими собственными руками подло заколол в спину родного отца.
Ванкред развернулся и, нахмурившись, посмотрел на сына, заливающегося слезами. Он, изумлённый подлостью и бесчестием, ничего не сказал ему. Только отошёл в сторону, присел под дерево и в предсмертный час просто смотрел на золотистое от хлебных колосьев поле, освещаемое ярким светом такого тёплого и яркого солнца.
Реммет отдышался и с трудом встал на ноги. Он был сильно истощён боем и еле сам передвигал ногами, настолько вымотала его схватка. Из последних сил он дошёл до Ванкреда и сел рядом с ним.
– Лорд Парадайс, я сожалею.
Тот устало повернул голову к Реммету.
– Не о чем. Ты сражался достойно и почти одолел меня. А за сыновей не переживай: внуков они оставили, так что без наследников замок простаивать не будет.
– Нистрам… – продолжал инквизитор, – я забираю его. Он не сделал ничего плохого в своей новой жизни, за что его надо судить. Закон един для всех.
– Забирай. И позаботься о нём. Теперь ты его семья, ты его брат.
– Клянусь, что с ним всё будет в порядке. Он продолжит служить богам и нести слово Идвенса в этот мир. Этим он искупит свою вину перед вами. Я за ним присмотрю.
Лорд Парадайс усмехнулся и откашлялся кровью.
– Присмотришь?
– Да.
Ванкред вздохнул.
– Тогда я прощаю его.
– Отец… – Нистрам, услышав это тут же пал перед ним на колени и пролил слёзы, – я… Я… Я буду каждый день молиться за тебя маму, сестёр, братьев и внуков. Прошу, ради богов, прости меня за всё!
Из последних сил Ванкред Парадайс кивнул, а после испустил дух. Таким был конец одного из самых сильных и умелых воинов-фехтовальщиков в истории. Нистрам припал к ногам отца, не в силах сдержать поток горючих слёз утраты. Реммет же собрал свои вещи, оделся, а потом обратил внимание на шестого из свиты
