хренов.
Людей не видно.
Всё взрослое население средневековой деревни в центре, возле очередной рунной каменюки. Старые, малые и прочие возраста на коленях, в дорожной пыли. Пока ещё живые и ничего не подозревающие воины барона – нового владетельного хозяина окружающих гектар, вместе с живностью их населяющих. Вершат, не сомневаюсь в этом, «праведный» суд. Воины?! А где ж ваш «Кодекс»? Пятёрка в коже, с оружием, весёлые такие, молодые … Когда толпа на коленях, с поникшими головами, боящаяся сделать ненужное движение, да смех молодых придурков. Это всё кажется нереальным, абсурдным. Стоящая на коленях женщина, рядом мальчонка, лет десяти, сжимающий топор в руках. Нет, что вы! Не для защиты родной матери, нет! Для казни – топором надо голову оттяпать. Лежащее в крови без признаков жизни тело здоровенного мужика, да две мелкие девчонки – погодки скорее всего, не больше пяти-шести лет, тоже на коленях. Одна тихонько воет, скорее скулит, пытаясь открыть своими тоненькими пальчиками глаза отца. Вторая, поменьше, молчит, лицо цвета первого снега, да непонятно куда смотрящими глазёнками. Все заняты до такой степени зрелищем, что даже не обращают на нас внимания. А мы что – просто мимо проходим! А тут «боги» судьбу смердов решают, кому жить. Кто посмеет вякнуть против?! Я – нет! Лучше не говорить с человеком, которого собираешься убить, зачем мне интересоваться его мнением на этот счёт? У меня своё есть.
– Я тебе говорю, не сможет мелкий одним ударом срубить. И не убьёт, добивать придётся!
– Убьёт сучёнок, не то я его на куски порежу!
– На две серебрушки спорю!
– Да ты охренел! Делов то на медяк!
– Ну хотя бы на одну, а то совсем интересно не будет.
– А давай!
Что было дальше? Запомнил очень хорошо и на всю оставшуюся жизнь. Время превратилось в «кисель», такое же медленное и тягучее. Вонзившийся в раскалённые уши гвоздём крик матери:
– Бей сынок! Чего же ты ждёшь?! Бей один раз!!
Надо рубить? Ведь, если он не сделает этого – вырежут всю семью! И как после этого жить?!
Никто никому не отдавал приказов, мой маленький отряд пришёл в движение. Каждый солдат знает свой манёвр.
С диким рёвом раненого медведя, с занесённой для удара секирой над головой Молчун бросается на солдат. Тая метнула свой страхолюдского вида кинжал и достала из тула боевую стрелу. Куски мозаики складывались в причудливый рисунок боя. В моей башке бьётся идиотская мысль: точность стрельбы и убойная силы!
Вдруг, непонятно как, оказывается в моих руках арбалет. Наступил ногой в стремя на конце желоба, наклонился, зацепил тетиву поясным крюком, разогнулся. И вот арбалетная стрела вонзается по самое «оперение» в грудь ближайшего воина и отбрасывает его назад! Добравшийся до баронского приспешника Молчун – с одного удара, отхватившего тому кусок плеча вместе с рукой, так и не выпустившей боевой нож.
Всё пришло в движение одномоментно, резко и вдруг! Малец с топором в руках разворачивается и пытается ударить ближайшего солдата, но как же тяжёл топор и силёнок маловато!
По инерции его швыряет под ноги воина, достающего из ножен меч. Мать ребёнка бросается на уже обнажённый клинок в отчаянной попытке спасти и защитить. Но даже Единый не посмеет ей помешать в этом!
Я забыл, что у меня на поясе меч и нож, отбросил в сторону ненужный арбалет. На бегу цепляю носком правой ноги лежащую на земле дубину с оббитым железом «набалдашником». И вот она в руках, сама сука прыгнула! Замахивающийся мечом солдат. Медленно б***ь, медленно! А я успею … Бью «набалдашником» под подбородок, голова ублюдка дёргается назад, что-то трещит, шлем слетает с головы. Бью. Раз и ещё, и ещё! Бью уже лежащего на земле. Оказывается, голова не прочнее скорлупы грецкого ореха? Кто-то хватает за рукав.
– Всё Алек Сандр! Всё! Остановись, он уже мёртв!
Красная пелена потихоньку рассеивается. Оглядываюсь. Ничего мы не смогли сделать. Не смогли спасти мать ребёнка! Сука!! А толпа продолжала стоять на коленях, головы только подняли, но сделать что-то ещё боятся. Почему так? Их же много, массой, если дружно и вдруг – задавят любого! Полтора десятка на каждого урода. Почему? Рука перехватывает рукоять меча, ещё секунда, да нахрен секунда, за мгновение – многих убью! Делаю шаг навстречу стоящим на коленях рабам, а те всё также таращатся «провалами» глаз и молчат! Вас, как баранов резать будут, и вы будете молчать?! Ко мне подползает старик и обхватывает руками мои ноги: «Не надо, прошу тебя, господин. Убей меня, меня! Только меня!»
Непонятно.
– Почему только тебя?
– Я уже старый и ни на что не годен!
Вспышка ярости ушла бесследно, сменяясь равнодушием к этим добрым людям.
– Сдались вы мне! Вы сами себя убьёте! Да отцепись ты от меня, задолбал уже!
Тот наконец-то отпустил мои ноги, но всё также продолжал находиться в «позе» раба.
– Молчун, собираем с убитых нужное нам! Тая, прикрываешь спину!
Я вождь или где? И уже обращаюсь к старику:
– Пусть твои люди уберут эту падаль! Мы уходим!
А этот старый хрыч никак не хочет отстать, прицепился, что тот репей!
– Господин!!
– Ну чего тебе ещё надо?
– Вы благородный! Прошу вас принять у нас вассальную клятву!
Воины – это я ещё понимаю, но «задрюканные» жизнью крестьяне? Зачем мне эти путы на ногах?
– Я не благородный, ещё вчера я был рабом!
– Не важно кем ты был вчера, важно, что ты есть сегодня!
– Почему ты говоришь от имени всех?
– Я глава рода. То, что от него осталось. У нас нет иного выхода! Нам отомстят за смерть солдат, в живых не оставят. Мы надеялись, мы хотели обойтись малой жертвой! Бабье дело – раздвинь ноги да потерпи маленько. Все остались бы целы! Да вмешался её брат!
– Я думал муж.
– При набеге, защищал. Ещё в прошлом году ушёл к Единому! Скажи, благородный господин, у тебя есть дети?
– Я ж тебе сказал, в рабстве был!!
Дети? Да я девчонок ещё не целовал!
– Но разве твоя мать, господин, не сделала бы тоже самое для тебя?
Моя мать? Мама … Она погибла вместе с отцом пять лет назад. Оттолкнув меня на пару метров с тротуара, спасла мне жизнь от потерявшего управление беспилотника, мчавшегося на предельной скорости по федеральной трассе …
– Хорошо. Чего же вы всё же хотите?!
– Принести вассальную клятву, господин!
– Но я буду вправе и властен над вашим имуществом и вашими жизнями?!
– Пусть будет так! Нас впервые защитил благородный …
Я вчерашний раб, ну
