и будущее, и настоящее мне доступно. Не только твое, всего живого. Кого только захочешь. Я не так слаб, как ты думаешь, и как тебе поведала та девчонка. Мне все подвластно.
Я сглотнул. Хорошо все-таки быть всесильным. Разводишь вокруг себя мистику и заставляешь других плясать под твою дуду. Руки невольно затряслись, и я убрал их в карманы, а меч вложил в ножны. Сражаться с ним бесполезно. Полина плохо проинформирована на его счет. Все-таки, лучше надеяться на себя, чем на чужое мнение.
Раз он решил меня развести, я принимаю правила этой махинации. Вот только я сделаю все, чтобы быть в этой игре ведущим.
– Так, может, пойдем на компромисс?
Когда он полностью стал деревом, я разглядел его лицо. Это было недоступно при первом впечатлении. Теперь оно имело простые, но схожие черты под натиском древесной фактуры. Не человеческое, но очень похожее. Я недооценивал, насколько он внушителен. Ростом в два метра, не меньше. Массивный ствол раздваивался, создавая округлую форму сплетения веток. Он ходил медленно, но каждый шаг поднимал с земли плотный слой пыли. Тяжелый, такого просто не повалить.
– И зачем мне соглашаться на это?
Сделав вдох-выдох, я становился спокойнее. Он чувствует мою тревогу, я знаю это.
– У меня есть то, чем ты можешь поживиться.
– Сделку решил со мной заключить, стало быть. Мой дар дорогого стоит, а твой страх лишь напускная реакция от непринятия своей роли. Да-да, ты не ослышался, ты здесь, потому что ты боишься. Ха-ха. Не могу понять что конкретно, но именно он привел тебя сюда.
– Тебя боюсь. Конечно, ты вон какой огромный! Я ничтожен в сравнении с тобой.
Он посмеялся так, что по всей округе пронеслось эхо: – К жалости взываешь. Или юлишь как дурачок? Твои привычные методы работают на людей и им подобным, но во мне ничего подобного нет. Оставь эту затею. Я слишком стар и многое видел, чтобы повестить на это.
Теперь я был зол. Сжав кулаки, я собрал все наработанное мужество и решился на прямой диалог: – Я хочу знать свое будущее. Чего мне это будет стоить?
Постояв некоторое время в молчании, тот посмеялся снова.
– Чего смешного? – Продолжил я. Этот тип нравился мне все меньше. Ничего человеческого в нем нет, ага, как же. Полшколы таких самомнительных ублюдков. Сначала зарекомендуют себя как профессионала, а как доходит до дела – первыми, как крысы, бегут с корабля.
– Не так быстро, парень. Ты думаешь, заплатишь цену, и я позволю вот так просто показать дальнейшее? Нет, это не так работает. Я могу сделать это, но ты увидишь абстрактный бред. Чтобы понять видение, тебе сначала понадобится узреть другие вещи. Увидеть то, что стало причиной того или иного следствия. Только тогда тебе откроется это знание.
Еще больше запутать меня хочет, чтобы я заплатил дороже. Нет уж, не люблю агрессивный маркетинг.
– Я выбираю бред.
– Глупец! Ты просишь о том, чего не знаешь.
– Цена?
– Тот маленький ножик, что ты в меня хотел воткнуть.
– По рукам.
Он вновь слился с воздухом, став густым туманом. Быстрым потоком он метнулся вокруг меня и показал картину. Шли сильные дожди, падала лавина с гор, разливалась, разрушающая все живое, лава. Я чувствовал силу и бессилие одновременно. Рядом лежали осколки стекла. Что-то удерживало меня по рукам и ногам. На груди лежала какая-то тяжесть, но это не Зверь. Его вообще не было, ни следа. Я видел три силуэта, стоявших надо мной. Зеленые, голубые и серые глаза смотрели сквозь меня. С обидой, жалостью и пренебрежением.
Фигуры растворились, возникли руки. Тонкие кисти с длинными пальцами. Они сжали мое горло. Я слышал голос отца: «Тебе следовало умереть». Я пытался что-то объяснить, но тот не слушал. «Ты только и делал, что маялся дурью», с этими словами он будто ушел из моей жизни, но я не чувствовал скорби. Мне стало так легко, как никогда раньше. Осталась жажда мщения, ненависть и злоба. Я невольно издал рык.
Я видел вдалеке еще один силуэт, но незнакомый. Девушка. Одна среди всей толпы, покинувшей ее. Что-то меня влекло к ней. Я протянул руку, чтобы дотронуться, но туман рассеялся.
Мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя, да и Зеркалу тоже.
– Ну, как? – Не скрывая мерзкого хохота, озвучил он.
– Обманщик! Не было это абстракцией. Все ясно и понятно. Жулик и мошенник, впрочем, я и не сомневался!
– Правда? И что же ты видел?
Я что-то хотел сказать, но понял, что ничего особенного-то я и не видел по итогу. Невнятные силуэты, голоса, знакомые ощущения, общие картины. Что произошло-то? Чем я огорчил отца? Почему они смотрели на меня, да еще и сверху вниз, как на провинившегося? Что за осколки и чьи руки я чувствовал на своей шее? А главное: Почему Зверь – я?
Я фыркнул: – Что надо то и видел.
– Ну-ну, – напоследок сказал он, прежде чем слиться с местностью, – не стоит разочаровываться, ты сам выбрал это. Где найти меня ты знаешь. Приходи еще, когда будет что-то ценнее первого подарка от родителей, и я покажу тебе что-то более интересное. Кстати, скоро в твой обитель придет разочарование. Оно неизбежно, как твое естество. Я буду ждать этот ценный момент в жизни любого человека. Нет ничего прекраснее, чем рассеивание колдовства. А ты придешь, я знаю это. Я пронзил тебя, проник в твою голову и уже знаю ответы на все твои вопросы. Я буду рад стать твоим отражением снова.
– Паяц! – Крикнул я вслед дымке.
Ничего ты не знаешь. Юлишь, замалчиваешь, кривляешься, подменяешь понятия. Я не куплюсь на эту глупость. Нечего делать из меня дурака!
***
Я пробыл все неделю в раздумьях. Бесцельно слонялся по школе, размышлял о всяком. Фантазия вырисовывала мне разные вещи. Я старался думать о главной миссии, но не получалось. Видения мешали.
Как назло отец уехал в очередную командировку. Мать, будучи призрачной девой, сама ходила по дому из угла в угол, словно искусственная NPC. Выполняла свои домашние обязанности, занималась рукоделием и, будто для галочки в коде, спрашивала как у меня дела в школе. Отвечал одно: «Нормально», поговорить о большем не пытался. Понимание – не в ее компетенции.
Я не замечал никого. Даже не сразу сообразил, что Полина начала носить шляпу, подобно магам. Это, в каком-то смысле, выглядело забавно, нежели внушало уважение. Видимо, мои слова воодушевили ее стремление к колдовству. Мне это на руку. Сейчас помощь мне нужна как никогда раньше, пусть она только и делала, что жаловалась
