class="p1">— Какая ты всё-таки сволочь!
В главном коридоре стояла Оля. За ней огромной бесформенной тенью маячил Денис.
— Оля?.. — пробормотал я растерянно.
Я всё ещё не до конца пришёл в себя. Подняв правую руку, я раскрыл ладонь и сказал:
— Смотри, что я нашёл!
На ладони лежал бесформенный полупрозрачный округлый камень.
— Тварь ты… — как-то обречённо вздохнула Ольга, — но удачливая. Не отнять.
— Почему ты злишься? — осторожно спросил я.
— Почему⁈ — взорвалась Ольга. — По-твоему уместно ещё и издеваться, да⁈
— Объясни, пожалуйста, — спокойно, но настойчиво попросил я. — Я не понимаю.
— Где твой наводчик? — спросила она. — Ждёт снаружи?
— Мой… кто?
— Слушай, да-да, я уже поняла, что ты знатный клоун. Я благодарна тебе за вчерашнее. Но давай завязывать с этим. Вы, московские, думаете, что вам всё можно, да? Так вот: мы это дело просто не оставим. Будет сбор. А там уже решим, что делать.
— Я не московский, — сказал я. — Оля. Если ты мне сейчас всё не объяснишь, я просто развернусь и уйду.
— Ты забрал то, что было помечено, как наше, — сказала Оля, глядя на камень в моей руке.
— Это? — с некоторым сожалением я посмотрел на находку и протянул ей. — Забирай. Мне не жалко.
Оля оглянулась и посмотрела на Дениса. Тот пожал плечами.
— Ты… готов отдать мне сердце? — спросила она.
— Ну если ты так любишь пафос, — сказал я, — то да, готов. Ты мне правда очень нравишься.
Она подошла ближе. Протянула руку к камню. Несколько секунд размышляла, но потом передумала брать мою находку.
— Нет, это тоже неправильно, — сказала она. — Ты добыл это сердце. А оно не из лёгких. Мы с прошлого лета готовились! Дэн раз десять пересчитывал конфигурацию, пока мы не подобрались к решению… ты с твоим наводчиком молодцы. Кстати, где она? Может, позовёшь наконец?
— Да что за наводчик-то? — спросил я с недоумением.
— Хватит при… — начала Ольга, но Денис перебил её.
— Думаю, он не придуривается… — тихо произнёс он.
— Что? — растерялась Оля.
— Думаю, он не придуривается, — повторил Денис, уже увереннее. — Оль, я разбираюсь в людях. Мне кажется, у него нет наводчика.
— Ч-что? — Оля побледнела.
— Слушай, парень, — теперь Денис обращался ко мне. — Скажи. С тобой такое впервые? То, что ты достал из воздуха предмет?
— Нет, — честно ответил я, покачав головой.
— Видишь! — просияла Оля. — Всё нормально!
— Это второй раз, — сказал я. — Первый был где-то неделю назад, у нас в Подмосковье, на заброшенной станции.
Оля и Денис переглянулись. Я заметил, что у девушки подёргивается веко.
— Саша, — спокойным тоном сказал Денис. — Скажи пожалуйста. Ты это сам сделал? Тебе никто не помогал? Что ты почувствовал при этом?
Я задумался на пару секунд, решая, как лучше описать свои ощущения.
— Это будто предчувствие волшебства, — сказал я. — А ещё линия ощущается. Она очень сложная, но её надо проследить до конца. И вот тогда получается найти это. Конечно, я сам это сделал! Я бы ни с кем делиться не стал — ещё не хватало на Старое отправиться!
— Куда? — переспросила Оля.
— В психушку, — пояснил я. — У нас это так называется.
Она снова переглянулась с Денисом.
— Значит, это правда… — сказала она. — Офигеть можно…
— Саша… — сказал Денис. — Ты находишься в большой опасности. Если о тебе станет известно — начнётся охота. Даже сложно представить, к чему это приведёт. Сейчас сложился баланс сил, который будет разрушен. И мы тоже в опасности просто потому, что тебя видели.
— Чем я так опасен-то? — я пожал плечами. — Вроде никому ничего плохого не делаю… по крайней мере, специально…
— Своей особенностью, — ответила Оля. — Саша, ты — медведь-шатун. Твоего появления боятся все кланы хантеров, и даже Ступени.
— Надо убираться отсюда, — вмешался Денис, тревожно оглядываясь.
— Согласна, — кивнула Оля. — Остальное объясним по дороге.
В каждой заброшке зреет сердце. Некий предмет, который может достать только медведь — такой человек, который может чувствовать линии. Но сам по себе медведь беспомощен. Чтобы выйти на линию в любой заброшке, нужен наводчик: математик, способный к многомерным пространственным вычислениям. Именно он ищет выход линии, производя сложные вычисления с помощью специальных программ.
Сердце может представлять собой всё, что угодно: от слитков золота до потоков нечистот. Природа сердца может быть связана с природой самой заброшки, но это не догма. Находки бывают самыми неожиданными.
Самые ценные сердца — это предметы, имеющие определённые функции, недоступные на теперешнем этапе развития земной науки. Моя звезда — один из таких предметов. Некоторые воспринимают необъяснимые свойства как магию, но уже известны примеры, когда свойства сердец после исследования получали научное обоснование, а затем и воспроизводились.
Откуда берутся сердца никто толком не знает. Кто-то считает, что это порождение самоорганизации, которая реализуется где-то в многомерном мире, который мы не видим, на основе той идеи, которая была использована при строительстве объекта. Кто-то думает, что сердца — это порождения других миров, а в заброшках истончается грань между разными планами бытия.
Впрочем, рядовых медведей и наводчиков эти высокие материи не очень-то интересуют. Эти ребята заняты более приземлёнными делами: поиском перспективных заброшек, вычислением линий и доставанием сердец. А ещё взаимной конкуренцией, как же без этого.
Те, кто умеет доставать сердца, делятся на многочисленные кланы и группировки, которые иногда сотрудничают между собой, иногда враждуют. Поэтому нет единого определения для таких людей. Кто-то называет себя сталкерами, кто-то (как мои новые знакомые) хантерами, кто-то — бродягами и добытчиками. Но сути это не меняет.
Ещё говорят, что на самом верху есть Ступени. Особые группы посвящённых, которые влияют на самые важные решения, в том числе на государственном уровне. Но это не точно.
Самые удачливые хантеры имеют кураторов в государственных органах. Им проще всего: не надо париться с реализацией сердец, они всегда при деньгах, да ещё и под надёжной защитой. А ещё некоторым из них предлагаются длительные командировки за границу, на зимний период. Дело в том, что сердца «замерзают» там, где зимой выпадает снег. Достать их становится невозможно.
Поэтому в местах, вроде Черноморского побережья, конкуренция между хантерами особенно сильна. Почти как в Москве. Хотя в столице хантерам приходится намного хуже: годных заброшек вроде знаменитой Ховринской больницы или завода ЗИЛ почти не осталось. Им приходится колесить по стране, искать свою удачу.
Здесь, на югах, заброшек пока хватает. Поэтому даже у новичков, вроде Ольги и Дениса, есть шансы. Они мечтали о том, чтобы по итогам сезона купить свою тачку. Полноприводную «Ниву», чтобы иметь возможность залазить в не самые доступные места на склонах Кавказа.
Они остановились в совсем скромном гостевом доме на окраине Кабардинки. Вещи собрали мгновенно: я оглянуться не успел, и вот багажник моей «Калины» полностью забит. А часть вещей пришлось положить на заднее сиденье.
— Как у тебя с деньгами? — обеспокоенно спросила Оля, когда мы выехали на Сухумское шоссе.
— Да нормально вроде, — осторожно ответил я, пожав плечами.
— Мы на мели. У тебя хватит на нас?
— Хватит, — кивнул я уверенно, хоть и без особого восторга. — На несколько недель точно.
— Хорошо, — ответила Оля. — Будет время, пока всё устаканится. А потом придумаем, как сердце реализовать. Ты, кстати, ещё не понял, что оно такое?
— Когда бы? — удивился я.
— А что было твоим первым сердцем? — спросил Денис. — Ты его продал, так? И на эти деньги сюда приехал?
Вместо ответа я достал звезду и продемонстрировал им.
— Эта штуковина, — прокомментировал я.
Оля, сидящая на переднем сиденье, внимательно разглядывала артефакт, но даже не пыталась протянуть руку, чтобы взять его. За это я ей был особенно благодарен.
— Какой интересный металл. Вроде как анодированный…
— Он цвет меняет каждый раз после того, как срабатывает, — заметил я.
— Срабатывает? У него есть функция? — заинтересовался Денис.
— Ага, — кивнул я. — Он убивает тех, кто угрожает моей жизни.
— Блин… — выдохнула Оля. — Значит, там, на «Рио»…
— Ага, — кивнул я.
— И… многих оно убило?
— Двоих.
— Блин. Блин… плохо-то как… — пробормотал Денис.
— Значит, это правда, про шатунов, — сказала Ольга.
— Что — правда? — заинтересовался я.
— Что вы достаёте только уникальные сердца, — ответила она.
— Тогда наш
