Пока было все понятно, и дополнительных вопросов не возникло.
– Проблема, товарищи офицеры, в другом. На самом деле никакого морского десанта не будет. Мы должны только видимость подготовки к нему создать. А на самом деле атаковать будут парашютисты. Вот здесь… – палец Тарасова переместился чуть западнее. – В семи километрах от нас имеется аэродром, на котором базируется 18-я эскадрилья истребителей-разведчиков IAR-37 из состава второй бомбардировочной флотилии. По данным разведки…
Тут капитан-лейтенант сделал паузу, вопросительно глядя на Корнеева. Мол, а не от вас ли, хлопцы, получены эти самые данные? Но подполковник хранил непроницаемое лицо, и морпех, многозначительно помолчав, продолжил:
– В связи с началом ремонта и плановым перебазированием эскадрильи аэродром остался почти без охраны. И парашютисты, которые на мине подорвались, как раз должны были захватить аэродром и обеспечить высадку 47-й авиадесантной бригады особого назначения.
– Парашютистам теперь для высадки аэродром нужен? – хмыкнул Малышев. – Вот бы Олег удивился.
– Чтобы принять планеры и транспортные самолеты. С одними СВТ и ППД много не навоюешь. А Ил-25М два Т-27 или один Т-26 в воздух поднимает. А эскадрилья ТБ-3 почти батальон плавающих Т-38 доставит. Против румынских рошиоров и каларашей[3] лучше и не надо.
– Сеня, что ты нам прописные истины талдычишь, – остановил лекцию Корнеев. – Мы начали с того, что остались без связи и у тебя имеется идея, как данное положение исправить.
– Согласен. Но без предисловия не получилось бы. Нам всем нужна связь. Ближайшая рация на аэродроме. Я предлагаю вашей группе взять с собой моего радиста и выполнить задачу парашютистов, пока я тут буду румын сковывать. Для усиления выделю своих разведчиков. В обороне они без надобности, а хлопцы боевые. Каждый пятерых стоит. Особенно главный старшина Кушнир. Кстати, Николай, ты же одессит, должен был о нем слышать. В тридцать седьмом году он стал чемпионом Черноморского флота в полутяжелом весе.
– Кушнир? Владимир? – уточнил Корнеев.
– Он самый…
– Слышал, конечно… Жаль, Васи Купченко с нами нет. Он бы точно такому знакомству обрадовался…
Тарасов тактично смолчал. Глядя на посуровевшие лица, моряку не понадобилось уточнять, где сейчас отсутствующий товарищ.
– Да, – поддержал командира Малышев. – Вася был бы рад. И мы их заочно познакомим. После дела…
– Согласен. Ну, что ж, Сеня, если и остальные твои разведчики не хуже, то так и быть, отберем у румын рацию. А заодно и аэродром захватим. Чтоб два раза туды-сюды не бегать.
– Веселые вы хлопцы, как я погляжу, – одобрительно кивнул Тарасов.
– Ты еще не видел нас веселыми, – хмыкнул Корнеев. – А теперь свети на карту, капитан-лейтенант. Обсудим детали.
* * *
Две минуты шагом, две минуты трусцой. Две шагом, две трусцой…
Понятное дело, никто не отслеживал по хронометру каждую секунду. Просто ведущий колонну, как наиболее подготовленный в спортивном плане, главный старшина Кушнир считал в уме до ста пятидесяти и разводил руки в стороны. Группа переходила на шаг. Еще «сто пятьдесят» – правая рука поднята вверх, и все побежали. Двигаясь таким смешанным темпом можно бежать довольно долго, уставая как от ходьбы, а расстояние преодолевая вдвое большее.
На курсах переподготовки в «Смерше» инструктор рассказывал, что есть еще один метод, придуманный то ли пастухами оленей, то ли североамериканскими индейцами, который позволяет бежать без остановок по нескольку часов кряду. В этом случае бегун скорее совершает короткие прыжки, отталкиваясь одной ногой, а вес тела перенося на другую. Через некоторое время работа ног меняется. Но для этого необходима хорошая физическая подготовка и определенные навыки. А в группе Корнеева помимо давненько вышедшего из легкоатлетического возраста старшины Телегина еще и пара летчиков в наличии. А рожденный летать, как известно…
У Корнеева даже мысль мелькнула оставить летчиков с моряками, но Кузьмич уперся категорически. Мол, если судьба нас сюда вместе забросила, то и выбираться надо не поодиночке.
– Ты, командир, не сомневайся и за нами не оглядывайся… Не потеряемся, – заверил он подполковника. – И на месте будем вовремя. Подумай лучше о том, что не просто так у нас в группе оказались летчики, а практически первое задание, с которым мы здесь столкнулись, – захват аэродрома.
На том и порешили. Прав был Кузьмич. Как и Андрей Малышев со своей «машинной» теорией. Что-то не срасталось…
Во-первых, слишком жарко. Юг югом, а середина сентября такой погодой редко балует. Во-вторых, световой день, судя по сереющему на востоке небу, явно на пару-тройку часов длиннее, чем даже в самом начале осени. В-третьих, авиадесантные части еще в тридцать восьмом году были переименованы в воздушно-десантные. Это он с училища помнит. А главное – форма у морских пехотинцев, особенно офицеров, старого образца. Со стоячими воротничками и петлицами.
Правда, тут как раз можно найти разумное объяснение. Десант как разведка боем – вот и надели старое обмундирование. Как весь сорок третий год многие пехотные офицеры рисовали звездочки на погонах химическим карандашом, поскольку приказ вышел, а знаки различия завозили не на каждый участок фронта. Особенно когда началось наступление…
В общем, до полного прояснения ситуации с боевыми товарищами расставаться действительно не стоило.
Николай даже часть агрегата из лаборатории «Аненербе» решил прихватить с собой. Пожертвовали только «золотым запасом». Как ни крути, а уж слишком тяжелый. Не дотащить. Пришлось золотишко оставить Тарасову, чем вызвали у капитан-лейтенанта еще больше удивления – касаемо сути задания, которое группа «Призрак» выполняла во вражеском тылу. Но и на этот раз обошлось без вопросов. Понимал моряк: если бы разведчики имели право, сами бы рассказали.
Старшина развел руки, и колонна перешла на шаг.
– Слышь, командир… – Малышеву, похоже, не давали покоя те же сомнения. – Я не понял, а чего у нашего морского старшины все еще треугольники на петлицах? И если наши наступают по всем фронтам, то почему румыны так беспечны? Где линия обороны? Почему здесь одни кавалерийские полки, да еще и расквартированные по населенным пунктам? Словно в мирное время.
– А сам ты что по этому поводу думаешь?
– Извини, Коля, – Малышев поправил автомат, словно ему нужно было еще несколько секунд, чтобы принять окончательное решение. – Надоело думать… Разреши действовать?
– Появилась идея?
– Нет, но есть много вопросов и огромное желание получить ответы. – Малышев ускорил шаг и поравнялся со старшиной. – Слышь, Володя… Мы тут слегка с календаря сбились. Не подскажешь, какой нынче день? Вторник или уже среда?
