— Сейчас мы наблюдаем Пустошь в ретроспективе, — нарушил ход мыслей адмирала комментарий Урмана. — Построение динамической модели начинается в точке времени, предшествующей появлению первых построек техноса.
Компьютерный рельеф внезапно начал видоизменяться. На территории Пустоши четко обозначились так называемые «городища», возникшие в одно и то же время в разных точках отчужденного пространства. Постройки техноса, представляющие собой похожее на термитник центральное сооружение, окруженное двумя, а в некоторых случаях — тремя концентрическими окружностями стен, созданными из металлорастений, стремительно росли, захватывая все новые и новые территории.
— Как видите, адмирал, Пустошь преобразилась, она уже не та вольница сталкеров, какой являлась несколько месяцев назад. Постоянный спутниковый мониторинг выявил появление неподдающихся идентификации энергетических матриц. По нашим предположениям, они принадлежат новым типам механоидов. Посмотрите на распределение сигналов. Они концентрируются в городищах. А теперь попытайтесь ответить на вопрос: для чего под защитой построек техноса создаются и накапливаются армии эволюционировавших механизмов?
— Не знаю, — глухо ответил Хейнц, пораженный увиденным. — А что предполагаете вы?
— Мы не предполагаем, — зловеще усмехнулся Урман. — Миллер, покажите адмиралу подземную часть инфраструктуры, выстраиваемой техносом.
Дункан совершил несколько переключений, и компьютерная модель рельефа еще раз изменилась. Теперь на фоне городищ возникла разветвленная сеть подземных коммуникаций. Тоннели не соединяли между собой крупные постройки техноса, они брали свое начало под городищами и неумолимо тянулись к границам Барьера.
Хейнц невольно вздрогнул.
— Я не думаю, что…
— Не важно, что вы думаете о ситуации, адмирал. — Урман наклонился к нему. — Важно, что вы станете думать о себе, когда этот гнойник лопнет и к вам в дом заявится технос!
— Ну, хватит!
— Нет, не хватит! Сейчас в Пустоши стремительно формируется, развивается и увеличивается в числе армия исчадий хай-тека! Они работают, как проклятые, двадцать четыре часа в сутки! Эти тоннели ведут к Барьерам! Вы человек военный, так отвечайте — ЗАЧЕМ?!
Хейнц растерялся. Он был подавлен увиденным, а презрительный тон Урмана больно ударил по его самолюбию. Он должен либо признать себя глупцом, либо согласиться: с точки зрения человека военного, налицо все признаки подготовки прорыва через Барьер!
— Они готовятся нанести удар… — полуутвердительно произнес Хейнц. — Вырваться за пределы аномального пространства?!
— Ну, наконец-то! Как видите, адмирал, мы с господином Миллером хоть и являемся представителями презираемого вами бизнеса, но первыми бьем тревогу, делимся полученными данными, даже не заикаясь о дивидендах! Вы усмехнулись, когда услышали, что миру грозит опасность, так смотрите и анализируйте! Технос явно эволюционировал в Пустоши и теперь накапливает силы для удара. Механоидам и скоргам стало тесно в границах отчужденных пространств! Мы наблюдали за ситуацией, пока она не начала выходить за рамки разумного! Когда стало понятно, что технос готовит вторжение, мы предоставили правительству сопредельного с Россией государства имеющиеся в нашем распоряжении данные. Они осознали степень угрозы и завтра обратятся к странам Евросоюза с просьбой о военном вмешательстве. Речь пойдет о превентивном бесконтактном ударе по этим постройкам техноса с последующей зачисткой территорий. Никаких блокад, никакой позиционной войны! Никакого международного сотрудничества, никаких прений — у нас есть только одна-единственная попытка нанесения внезапного сокрушительного удара!
— Да, но подготовка операции займет время и неизбежно станет достоянием разведки третьих стран! — вновь попытался протестовать Хейнц.
— Вся подготовительная работа уже проведена, адмирал. — Урман умело, фраза за фразой, подавлял волю адмирала, отрезая ему пути к отступлению. — Группы наемников на днях проникли в Пустошь, используя наши нелегальные каналы. Подле основных построек техноса установлены устройства для точного наведения. Они пока не активны. Флоту потребуется чуть больше суток, чтобы выйти на ударные позиции. Но для этого должно быть принято консолидированное решение!
Хейнц казался растерянным, раздавленным той информацией, что внезапно обрушилась на него.
Некоторое время он смотрел на объемную модель Пустоши, а затем негромко произнес:
— Я должен все обдумать.
— У вас осталось чуть больше восьми часов, — изрек Урман. — Думайте, адмирал. Ваш голос может стать решающим. Не каждому выпадает в жизни шанс спасти мир. Предотвратить нашествие техноса, показать, что наша армия — это не горстка игрушечных солдатиков, разве не достойная цель для мужчины?
Хейнц ничего не ответил.
* * *
Затребовав некоторые данные для дополнительного анализа и изучения, адмирал покинул особняк Миллера уже за полночь.
Урман, стоя у окна, проследил, как отъезжает машина Хейнца, затем налил себе выпить.
— Думаешь, он поверил? Поддержит решение об ударе? — нервно спросил Миллер.
— Дункан, адмирал честный человек, и это его уязвимое место. Он никогда не возьмет денег, откажется от взятки, но у него масса скрытых комплексов и нереализованных желаний.
— Каких, например?
— Сам подумай. Легко ли занимать должность адмирала, командовать современным флотом, осознавать его потенциальную мощь, не имея возможности «нажать на курок»? Разве я ошибусь, предположив, что втайне он мечтает хотя бы раз обрушить подчиненную ему титаническую силу на реального врага?
— Мне он не показался кровожадным.
— Это не кровожадность, Дункан. Инстинкт. Деформация образа мышления человека, который каждый день держит в руках оружие. Оно должно выстрелить, иначе чего будут стоить годы карабканья по служебной лестнице? Что такое карьера? Любовно погладить ультрасовременный артиллерийский или ракетный комплекс каждый из нас может на выставке вооружений. А вот привести его в действие, да еще понимая, что поступаешь правильно, справедливо, защищая мир, — это вершина. Вершина всего — карьеры, жизни, мужского честолюбия, наконец. Возьми адмиралов прошлых веков. Они сражались. А нынешние? — Урман усмехнулся. — Они похожи на псов, что хрипят и рвутся с поводка, на который их посадили политики, а укусить уже никого не могут. Поверь, Хейнц ушел, полный решимости. Я всего-то обрезал его поводок, дав понять, что в этот раз столь ненавистные ему политики отойдут в сторону, уступив наконец право действовать настоящим мужчинам. Он станет героем нации, а мы получим взломанную ракетно-бомбовыми ударами Пустошь, зачищенную от сталкеров и техноса, — жестко завершил свою мысль Урман.
