Миллер продолжал нервничать и сомневаться. Ну что возьмешь с геолога? Да, он возглавляет огромный бизнес, но в душе остается прежним: далеким от интриг, слишком мягким, увлеченным научными идеями, страстным исследователем, зашедшим слишком далеко в своих открытиях.
Урман, чувствуя его настрой, произнес:
— Успокойся. Никто не подозревает об истинной цели зачистки. Мы показали адмиралу, как технос прокладывает подземные коммуникации, но ведь он и понятия не имеет, куда и зачем они ведут. Он слишком далек от темы научных открытий, ему невдомек, что на глубине расположены источники аномальной энергии. Ты ведь и сам не сразу разобрался, что происходит, когда спутники «Блаккета» зафиксировали неизвестный на Земле элемент, вкрапленный пульсациями в глубины планетной коры?
— Да, мне понадобилось время, чтобы сопоставить многие данные и прийти к известным тебе выводам. — Миллер был вынужден кивнуть. — Послушай, но я до сих пор не понимаю, зачем они роют тоннели? Понятно, что вкрапления нового элемента, обнаруженные со спутников, являются источником того самого аномального излучения, без которого невозможно существование скоргов и механоидов. Я долго изучал явления, происходящие в Пустоши. Почему бы скоргам не выстроить свои городища прямо в зоне энергетических аномалий?
— Понятия не имею. Возможно, их городища возникли не по заранее продуманному плану, — пожал плечами Урман. — Вот теперь и копают, собираясь либо добывать необходимый элемент, либо подключиться к залежам прямо под землей, напитывая городища через проложенные по тоннелям энерговоды. Лично мне нет дела до способов энергообеспечения мутировавшей механической дряни. Главное, что они уже проложили коммуникации на требуемую глубину. Нашим людям останется лишь пройти по тоннелям и достать искомое.
— Ты обещал объяснить, зачем нужен источник энергии, которую мы и зафиксировать толком не можем?
— Не можем зафиксировать, но зато способны использовать.
— Как?
— Позже поймешь.
— Используешь меня, как и адмирала, вслепую?
Урман остановился подле объемного пространства голографической модели Пустоши.
— Хочешь начистоту? Впоследствии не пожалеешь?
— Я живу в этом мире. Не заметил? — позволил себе огрызнуться Миллер. — Ты используешь спутники «Блаккета», выжимаешь из меня всю возможную информацию, затем перетасовываешь факты, передергиваешь, как тебе заблагорассудится, заставляя меня кивать, подтверждая заведомо искаженные данные. Считаешь — нет поводов для беспокойства?
Урман некоторое время молча смотрел на компьютерную модель Пустоши.
Микромир, иная вселенная, ворота в другое измерение — как только не называли Пятизонье.
За годы, истекшие с момента Катастрофы, что-то прояснилось, а что-то стало еще сложнее и непонятнее.
Мир отчужденных пространств, населенных сталкерами и техносом, действительно завораживал. Основу всего сущего там составляли скорги — металлические микрочастицы, способные создавать сложнейшие структуры путем слияния в колонии. До последнего времени они преследовали простые и понятные цели: размножались, добывали металлы, захватывали и реконструировали брошенные механизмы или кибернетические модули, порождая бесконечное разнообразие форм примитивного техноса, жестко конкурируя друг с другом за право существовать, размножаться, питаться энергией, добывать ресурсы.
Урман не первый год пристально наблюдал за развитием техноса Пятизонья. Скорги продолжали эволюционировать, усложняясь с каждой пульсацией таинственного Узла, приобретая новые качества, создавая невиданные техноартефакты, становясь все более опасными противниками. Настолько опасными, что степень исходящей от них угрозы предрекала скорый закат человеческой цивилизации…
— У всех нас есть повод беспокоиться, Дункан. Да, ты прав, мы не показали адмиралу всю схему подземных коммуникаций, не рассказали ему о новом, неизвестном науке химическом элементе, не акцентировали внимание на тоннелях, ведущих от городищ к руинам атомной станции. Но это сделано исключительно во благо. Не продемонстрировав понятной, близкой, уже дышащей в затылок угрозы, мы ни за что не привели бы в движение неповоротливый бюрократический механизм принятия решений.
— Ты уходишь от прямого ответа. Зачем тебе этот элемент?
— Для изучения. — Урман досадливо поморщился. — Если технос с таким упорством рвется к его залежам, значит, он необходим скоргам. Ты прав, у нас нет приборов, способных замерять параметры аномальной энергии, но есть сотни техноартефактов, требующих досконального исследования. Они мертвы, нефункциональны вне Пятизонья. Моя цель — заставить их работать.
— И ради нескольких килограммов неизвестного нам вещества ты заранее отдал в жертву сотни жизней?
— Это цена прогресса, — резко ответил Урман.
Окрестности Соснового Бора.
Руины жилых массивов на подступах к Барьеру…
На подходах к полуразрушенной станции метро дежурили военные.
Улицы патрулировали многочисленные мобильные группы, на перекрестке и в центре расчищенного от обломков пространства, перед вестибюлем метрополитена, застыли две боевые машины десанта.
Шелест хотел выглянуть в оконный проем, но Монгол не дал.
— Пригнись. Не мельтеши в окнах.
Шелест привалился спиной к стене, прижимая к груди небольшой кейс из черного пластика, который тащил с собой, приковав наручником к запястью.
— И зачем мы сюда полезли? — спросил он у проводников.
— Сиди тихо.
— Нет, пацаны, вы мне толком объясните…
— Да замолкни ты! Везде датчики! Видел БМД на перекрестке? Одна очередь импульсного орудия, и тебя потом из груды кирпича пинцетом по кусочкам доставать будут!
— Нормально. Утешил. — Олег и без пояснений чувствовал себя крайне неуютно. Позиция дрянная. Он старался держаться отчужденно, изображая из себя новичка, не показывая, что понимает в окружающем намного больше двух юных проводников. По крайней мере, со сканирующими комплексами, что установлены на боевых машинах десанта, Шелест был знаком не понаслышке. Дальность обнаружения по сфере, в автономном режиме, без поддержки спутников и мобильных станций электронной разведки — пять километров. Максимальная толщина препятствия, через которое берет проникающее излучение, равняется ста двадцати сантиметрам армированного бетона. Как их до сих пор не заметили — оставалось загадкой.
— Не дрейфь. — Монгол вел себя совершенно спокойно. Заметив смесь недоумения, подозрительности и беспокойства во взгляде Шелеста, широкоскулый проводник расстегнул один из подсумков экипировки и постучал ногтем указательного пальца по крышке небольшой черной коробочки.
