Завтра прямо с утра разбежимся в разные стороны. Каждая за своими вещами и поговорить со знакомыми. А я тоже с одним ювелиром-рысью пообщаюсь. Сдается мне, что он тоже не прочь жизнь изменить. Есть там одна рысиха которая не прочь его к себе взять, да разрешения на ребенка еще много лет не будет. Их и так много в роще. Хороший мастер в семье непременно пригодится.
– А можно мне все-таки сказать? – поинтересовался Живой.
– Ну скажи, – благодушно разрешила Охотница.
– Младшая пойдет и поговорит с Пастухом. Если он согласится, я его к нам в компанию возьму.
– Это ты хочешь проверить Зверя и Клан на блохастость? – после паузы спросила Младшая. – Подсунуть ему чистого человека и посмотреть на реакцию?
– Нет, девочки, – потянувшись, сказала тигрица. – Это он нас проверяет на терпимость. А я как раз не против. Это даже интересно. Зверь сам из таких будет, вот пусть остальные и кушают. А нам Пастух пригодится. Плевать, что не оборотень. Зато на нем все табуны у гризли держатся. Племенные жеребцы, которых он выводил, на много дней пути известны. Сколько у нас коней на каждого? По два десятка верховых и для груза? А следить за ними кто станет? Вот пусть специалист и займется. Я за Пастуха.
Кстати, – повернулась она к Живому. – Барахло ты забрал, это я вижу. Не слишком и много у тебя имелось, но ведь и твоих лошадей забрать надо из общего табуна. Сколько там?
– Сорок четыре, – моментально ответила Младшая. – Хотели разобрать, когда посчитали погибшим – я не дала.
– Неплохо. Еще этих два и сколько там еще имеется?
– Одиннадцать, – ответил Живой. – Только они паршивые – у зеленых взяты. Под груз можно, но не верховые.
– Тем более. Следить за кобылами, чтобы породу не портить тоже кто-то должен. Молодых там нет, работать придется всем. Будем практичными. Какая разница медведь, тигр, рысь или человек? Мы из одного Народа и Клан для того и создается, чтобы права у всех видов были равные. Войдя в семью Пастух станет одним из нас и я буду защищать его.
Мы – четверо одна семья. Остальные нуждаются в поручителе и испытательном сроке.
Она по-кошачьи гибко поднялась, шагнула к Живому и встала на колени. В руке Старшая держала вырезанный из дерева стаканчик. Потом достала нож и, полоснув по руке, выдавила кровь в сосуд. Кровь не водица. На крови клянутся всерьез и спрос за это высок. Добровольно смешивающие кровь связывают себя обязательством, нарушивший, которое своими же родичами будут считаться бесчестными. Были случаи, когда таких убивали, чтобы не пятнали позором семью из которой происходил лжец. Очень редко такие клятвы дают.
– Я клянусь на своей крови и своей честью, что признаю тебя своим отцом со всеми правами и обязанностями, предусмотренными Законом и традициями нашего Народа.
– Я клянусь на своей крови и своей честью, что признаю тебя своим отцом со всеми правами и обязанностями, предусмотренными Законом и традициями нашего Народа, – повторила за ней Младшая обязательную формулу, добавив в стакан свою кровь.
– Я клянусь на своей крови и своей честью, что признаю тебя своим отцом со всеми правами и обязанностями, предусмотренными Законом и традициями нашего Народа, – прозвучало из ошейника Охотницы.
Живой с каменным лицом выпил кровавый коктейль и проделал ту же процедуру по собиранию крови. Стаканчик пустили по кругу.
– Я клянусь на своей крови и своей честью, – дождавшись пока отпили все, сказал он, – что буду всегда ставить интересы семьи выше собственных интересов.
– И еще я добровольно возьму на себя обязанности вашей общей мамочки, – Охотница довольно рыкнула. – Особенно в его отсутствие. Кто возражает, имеет возможность высказаться сейчас и это будет в последний раз. В будущем, – она продемонстрировала мощную лапу, сжатую в кулак, – не потерплю!
Молчите? Правильно. Я тут единственная кто по-любому может быть объективной и вобью позволившего себе лишнего в землю.
Встретимся у Зеленой скалы, все знают, где она находится? Вот и хорошо. Соберемся и вместе пойдем дальше. Поручитель перед Кланом нам пригодится, не сами пришли.
Что сидим? Была команда спать!
Рука коснулась плеча и Живой моментально сел, держа руку на рукоятке клинка. Костер догорел, и при свете Луны была видна Охотница, сделавшая резкий жест. Он прислушался. С северной стороны приближался верховой. Ехал он, совершенно не скрываясь и даже, вроде, нарочно шумел.
Вот только ночью по равнинам не ездят без причины, а там где один демонстративно шумит, вполне может оказаться целый отряд тихушников.
Всадник подъехал к холму, спрыгнул с коня и громко и насмешливо спросил:
– А можно получить разрешение спокойно подойти, не опасаясь получить кусок железа под ребра от этих милых девочек?
Голос был знакомый, а в запахе невозможно ошибиться.
– Когда это у моего костра обижали гостя, – пробурчала Охотница и пихнула в остывшие угли растопку.
– У твоего никогда, – охотно согласился, подходя гость, демонстративно показывая свободные от оружия руки. – Вижу тебя Охотница и рад, что хорошо выглядишь. Только мне нужен вот он.
– Такие опасения не в твоем характере, Железная Лапа, – удивился Живой. – Мне всю жизнь наоборот казалось, что ты не прочь проверить кто из нас лучше. Я здесь такой же гость и не собираюсь нападать на пришедшего. Закон гостеприимства для меня святое. Ты явился открыто и спросил разрешения у хозяина. Тем более к тебе у меня никаких претензий нет.
– Вот и хорошо, – сказал пришелец, садясь напротив него у разгорающегося огня, – что ты сегодня добрый и не дашь отмашку своим подружкам, которые сидят прямо у меня за спиной – уж такие вещи определить я могу. В военные вожди не попадают плохие бойцы. Потому что я принес не слишком приятную весть.
– Паук послал тебя ловить убийцу?
– Меня сложно послать, – усмехнулся Железная Лапа. – Обычно я сам посылаю, и приказы воины получают от меня, а не от свихнувшегося от злобы паука. Я знаю, что ты прав. Мирный вождь знает, что ты прав. Большинство из рощи поддержит тебя. Вот только ты убил придурка не по Закону. Сам знаю, что он бы кинулся под защиту деда и ничего с ним после этого уже не сделаешь, хотя ты вполне мог бы оказать всем одолжения и заодно и дедулю ухайдакать. Почему-то мне кажется, что у тебя вполне бы получилось. Железная Лапа говорил улыбаясь, но глаза у него были холодные и жесткие. – Особенно если сразу, не отвлекаясь на гневные речи. Ты всегда был слишком прямолинейным. Нет, чтобы подумать о роде. Все равно тебе теперь придется бегать по степи, так почему заодно не сделать приятное своей роще, избавив ее от старика забывшего о чести. Давно надо было поднять этот вопрос, но его так просто не поймаешь за руку. Вот пришел бы ко мне, поговорили бы и вместе что-то придумали бы.
