В воцарившейся за столом после его слов мёртвой тишине стук головы Феба о тарелку прозвучал особенно громко. Его левая рука ещё цеплялась за одежду на груди напротив сердца, которое только что разорвалось из-за резкого расслоения аорты сразу в трёх местах — именно такой эффект вызывал яд, подмешанный рейтеру в рыбу и выбранный специально для его расы. Из остекленевших глаз, ушей, полуоткрытого рта текла кровь, и Рогеро с Элишей не могли отвести от его лица оцепеневшего взгляда. Торжествующий голос Брутуса прозвенел набатом:
— «И когда распростёрлись над ним огромные чёрные крылья о пять узловатых пальца, воскликнул он: «Сгинь! Не ты должен прийти за мной!» Но алые глаза демона вспыхнули углями, и оскаленная множеством клыков пасть рассмеялась жутким и гулким смехом. «Придёт лишь тот, кого привёл ты сам…»
— Хватит! Хватит, Брутус, замолчи! — крикнула Элиша, закрывая уши ладонями. — Что ты сделал?! Что?..
— То, что он собирался сделать с нами, мама, — безмятежно отозвался мальчик и, взяв на палец крови изо рта мёртвого рейтера, быстро облизнул его. Увидел это только Рогеро — его вышибло из оцепенения, и он вскочил со стула, чтобы броситься к сыну, напугавшему его до полусмерти, но тут где-то в здании загромыхали выстрелы. Аурис замер столбом, напряжённо прислушиваясь к крикам, среди которых ему почудился командующий голос Иная. Элиша тихо выла, спрятав лицо в ладонях, а Рогеро не отрываясь смотрел на дверь, пока шум не стих. Несколько секунд — и она распахнулась, впуская внутрь Иная с автоматом через плечо, с ног до головы заляпанного кровью и улыбающегося мрачно и торжествующе.
— Браво, племянник, — его взгляд скользнул по Фебу, под головой которого натекла уже приличная лужа крови, и он поманил к себе Брутуса. — Я в тебе не сомневался.
Брутус весь зажёгся неподдельной радостью. Обогнув стол, он подбежал к Инаю и ткнулся носом прямо в его окровавленную куртку — и Рогеро, наблюдавшему за ними с каким-то отупением, совсем не понравилось, с какой нежностью его брат поцеловал племянника в макушку.
— Что… что вы тут устроили, Инай? — хрипло спросил он у Иная.
— Всего лишь защищаемся, братец, — ухмыльнулся тот, одной рукой обнимая прижавшегося Брутуса за плечи. — Кто как может, конечно. Брут вот отравил главного супостата, а я ликвидировал его приспешников.
— У тебя опять паранойя?..
— Я абсолютно в своём уме. Мои люди передали мне их разговоры, они приехали сюда за нашими головами, Рогеро. Очень уж напугал Мессию трианг. Ну а сначала, конечно, нужно было собрать необходимые доказательства нашей причастности… Слушай, успокой свою женщину, меня раздражает её вой! — он, может, пугая, а может, и всерьёз, скинул с плеча в руку автомат, и Рогеро, не желая проверять, торопливо придвинул к себе Элишу, чтобы своей грудью заглушить её плач.
— Это точно? — недоверчиво спросил он. Инай улыбнулся.
— А то. Зачем, думаешь, ещё нужно столько молодцов с автоматами?
— Может, потому, что у тебя БАР?..
— Рогеро, ты кому больше веришь: Мессии или родному брату? Ну, выбирай, а то эта паранойя у меня уже невольно просыпается…
— Тебе, конечно, тебе, — поспешил заверить его Рогеро, осознавая, во что они вляпались. У Иная хотя бы есть план — так пусть и командует.
— Ну и отлично. Мои ребята сейчас всё уберут. А Аспитису ты скажешь, что никакой отряд к нам не приезжал. Не доехали: Север вообще очень опасное место. Заверь его, что трианг уничтожен и к его использованию вы больше не вернётесь. Ну, типа, провели дописследования и поняли, что он неперспективен и опасен. Вроде как сами додумались. Надо же было слить ему про «гидру», а! Работай в своё удовольствие, он нас кинул давно, один я ради тебя корячусь! — к концу монолога Инай разозлился окончательно, и автомат заплясал в его руках, опасно нацеливаясь то на Рогеро, то на Элишу. С ним сейчас лучше было не спорить.
— Прости, Инай, не подумал, — покаянно опустил голову Рогеро, проклиная себя за тот первый раз, когда Иная сорвало на убийство, а он, вместо того чтобы сдать его Управлению, прикрыл от заслуженного наказания. — Я сделаю всё, как ты скажешь. У Аспитиса больше не будет повода сомневаться в нас, обещаю!
— Хорошо. Занимайтесь тогда, родные мои, — с облегчением отдал ему честь стволом автомата Инай и увёл Брутуса из помещения. Элиша подняла на мужа заплаканное лицо, уже почти успокоившись.
— Помяни моё слово, он и нас когда-нибудь убьёт, — тихо сказала она, обкусывая и без того кровоточащие губы.
— Я избавлюсь от него раньше, — мрачно пообещал Рогеро, и Элиша безумно улыбнулась ему.
— А я не про Иная. Я про Брутуса, Рогеро…
После рейда Рэкса Домино с Азатом остались в буквальном смысле на пепелище. Когда они, выждав, пока генштабовцы разъедутся, вернулись в лагерь, хоть кого-нибудь живого пришлось искать с фонарями. Бойцы Рэкса явно отвели душу на их банде, в очередной раз доказав, что, когда дело доходит до мести, ГШР становится ничем не лучше МД: всё, что можно было сломать, было сломано и вдобавок догорало едким бензиновым пламенем, половина состава банды полегла там же, где до неё смогли дотянуться, вторая половина поспешно сбежала в неизвестном направлении, а рабов, конечно же, и след простыл. Обшарив весь лагерь, аурисы нашли лишь пятерых соратников: всё ещё парализованного Крайта, истекающего кровью Хлыста, захоронившегося между разломанными ящиками новичка Шакалёнка, недалеко от него — Тима, явно обрадовавшегося их появлению, и мрачно протирающего ствол автомата немногословного и вечно хмурого хаена Палаша. Количество крови на его одежде говорило о том, что просто так генштабовцам он не дался, и оставалось только догадываться, как ему удалось выжить.
Совет был недолгим. Пока Хлысту перевязывали раны, Крайт очухался, а Палаш закончил с оружием, так что вдохновенную речь Азата об их возможных последующих действиях выслушали все пятеро — и очень внимательно. Общий смысл её сводился к тому, что в жизни случается всякое, особенно когда существуют неотслеживаемые предатели, и не стоит ставить крест на хорошей идее, пусть некоторым и пришлось заплатить за неё жизнью. Это Север, всем известно, на что они шли. И необходимо идти дальше. Радужным перспективам — например, зашибанию барышей на наркотиках или присоединению к другой известной банде — Азат посвятил больше всего времени, и к концу его речи даже всё ещё слегка ошарашенный произошедшим Домино поверил, что жизнь стала только лучше. Остальные, кажется, прониклись тоже. Крайт, судя по всему, в принципе не собирался оставлять их одних, Шакалёнка увлечь было как раз плюнуть, раненый Хлыст так или иначе пока зависел от них — некоторое время колебались только Тим, резко заскучавший после упоминания наркоторговли, и Палаш, который и до этого как будто существовал отдельно ото всех.
